жевал кусочек яйца, который совсем не требовал такого тщания. Он смотрел на Брайана, как будто не понимал ни одного слова.
– Может, ты что-то пытался впарить не тем парням, и они заметили подлог раньше, чем ты скрылся?
И еще кусочек.
Почему ты пришел ко мне? – стоило спросить.
Почему подверг меня опасности? Почему ты такой придурок, который все время лезет на рожон?
Брайан так и не задал ни один из этих вопросов.
– Хочешь еще молока? – миролюбиво спросил он.
– Хочу.
Он вздохнул и пошел на кухню.
Каменная роза с укоризной смотрела на него из салатницы.
За последние дни Брайану начало казаться, что он завел животное. Большое жвачное животное, которое занимало весь его диван.
Конечно, первые дни были не такие.
Он почти не спал две ночи. Ему бесконечно чудился стук, а силуэты людей, проходящих мимо в вечернее время, пугали.
– За тобой могут прийти? – спросил Брайан одним вечером, смотря на темные тени в кустах.
Сперва ему казалось, что они что-то замышляют. Потом он пригляделся и пришел к выводу, что скорее всего это Миллисент и ее жених занимаются петтингом в тени живой изгороди.
– Я не знаю, – сказал Кот. Это звучало честно.
Они оба ни черта не знали.
Кот попытался сползти с дивана самостоятельно только через полторы недели. Ну как самостоятельно? Ему пригодился костыль Брайана.
Он заперся в ванной, долго мылся, брился, причесывался и еще как-то вылизывал шерстку, истратив на это весь запас энергии. И хватило его только на путешествие обратно.
Брайан аккуратно завернул упаковку из-под антибиотиков в салфетки, пряча среди остального мусора. Ему пришлось взломать сайт больницы и подделать рецепт, чтобы достать их. Он стал настоящим пиратом.
По крайней мере Кот заживал.
Если бы можно было так же вылечить его голову.
– Подожди, подожди, – попросил Кот и взялся покрепче за вторую руку Брайана, когда уже пора было снять швы.
Хватка у него была сильная.
– Сейчас. Еще минутку.
– Может, оставим так, как есть?
– Нет, мне не нравится, что нитка зеленая. У тебя не было синей или черной?
Брайан ничего не ответил, разрезая простерилизованными ножницами первый узелок. Это было не больно. Но когда он начал вытягивать… Оказалось не так просто, как в кино.
– Мудак, – прошипел Кот, растирая кожу вокруг.
– Правильно говорить спасибо, – сухо ответил Брайан.
Оставалось еще штук десять.
Может быть, он врал себе, и Кот не раздражал его. Не только раздражал. Он разговаривал. И Брайан никогда не чувствовал себя одиноким.
Он веселил его.
И говорил так, будто не он прикован к дивану своей проклятой раной. Как будто мог уйти в любой момент.
Брайан знал: он мог. Даже в первый день.
И
