два часа мы были в Барнауле.
Это первое знакомство с техникой запомнилось на всю жизнь.
Один предприимчивый человек сразу нашел практическое применение новой технике. Построил лодку, поставил на ней стационарный двигатель и начал делать на ней регулярные рейсы от пристани до села Бобровка. В пассажирах недостатка не было. Десяток дачников усаживались в лодку с надписью на носу «Зина» и через два часа оказывались в Бобровке. Обратно «Зина» привозила за час.
Чудесный ароматный бор на берегу Оби летом привлекал из города Барнаула много дачников к нам в Бобровку. Вечерами молодежь собиралась около реки: пели, играли в мяч, жгли костры. На воскресенье из города к дачникам приезжали гости.
Однажды мы сговорились пойти в лес за грибами. Было солнечное воскресное утро. Погода обещала быть чудесной. Дорогу до большого лесного озера прошли незаметно. Беспричинно веселились, как это бывает в восемнадцать-двадцать лет. Я захватил с собой ружье и свою собаку Бекаса, рассчитывая пострелять на озере уток, пока другие ищут грибы.
Договорились собраться на берегу к трем часам и разошлись.
Озеро было мелкое. Самое глубокое место по пояс, Затопленные тальники и черемухи стояли «по колено» в воде. Запах соснового леса наполнял воздух. Над озером кружились ласточки и реяли стрекозы.
Утки держались в затопленной траве около берега. Подпускали близко, и выстрелы гремели один за другим.
Между тем солнце поднялось высоко. Сделалось жарко. Захотелось пить. Но мутная болотная вода не давала сделать хотя бы один глоток. Пять тяжелых кряковых уток висели у меня на поясе и плыли за мной, когда я брел по пояс в воде, а. на мелком месте тянули вниз. Бекас бегал впереди или плыл за мной, где было глубоко.
Далеко на берегу поднялась струйка дыма. Это вернулись грибники и начали кипятить чай. Пора было возвращаться. Я повесил ружье на сучок затопленного куста. Умылся, стараясь, чтобы вода не попала в рот. Связал уток за шейки и побрел к берегу. Тщеславие молодости рисовало в воображении, как я скину около костра эту тяжелую связку дичи, а девушки будут восторгаться.
При первых же шагах по берегу у меня отвязалась одна утка и упала в траву. Я остановился, поднял ее и подвязал к общей связке. Затем подошел к первой сосне, сбросил уток и начал раздеваться. Мокрая одежда на ярком летнем солнце сохла быстро. Приятная истома после тяжелой ходьбы на озере овладела мной, и я задремал.
Проснулся я от крика. Звонкий девичий голос разнесся над озером, где дымил костер:
– Эй, охотник, идите чай пить, где вы там?!
– Иду, и не с пустыми руками!
Одеться во все сухое было делом нескольких минут. Я поднял вязанку с утками и оглянулся, чтобы взять ружье. Но его не было!
Утки упали на землю. Я оторопело стоял и старался вспомнить, где я положил ружье. Около меня его не было, а от сосны я не отходил. Наконец меня осенило: да ведь я повесил ружье на сучок на озере, а снимал ли я его – не
