Заимка в бору. Максим Дмитриевич Зверев

      Куски чучела «шпака» сбросили с помоста пинками. Мы смотрели на «останки» штатского с тайным сожалением – это был последний день прикомандированных. С утра нас ожидала жизнь по новому регламенту. А пока мы ничем не отличались от солдат, разве что, обращаясь к офицерам, называли их по чинам —«господин прапорщик» или «господин поручик», а не «Ваше благородие».

      Роты развели по казармам. Я долго не мог уснуть. Неужели с завтрашнего утра мы на всю жизнь обречены стать военными? А как же лес, лесной институт?.. Но у всех на тумбочках около кроватей уже лежали суконные гимнастерки с яркими погонами и прочее юнкерское обмундирование…

      После присяги мы почувствовали, что офицерские погоны у нас почти на плечах.

      – Постараюсь в интенданты попасть, – мечтал Зацепин, лениво развалясь на кровати вечером перед сном.

      – Дурак! Нас же в строевые офицеры готовили, а не в интенданты, – оборвал его князь Графани.

      – А знакомства для чего, ваше сиятельство? У моего батюшки друзей ой-ой! Может, и вам обоим помочь?

      – Замолчи, купчина! – повернулся к нему спиной Графани.

      – От своей судьбы не убежишь! – заметил кто-то ка соседней кровати. Свет погас, и разговоры прекратились.

      Завтра первый отпуск на воскресенье в город.

      – Ты куда пойдешь? – спросил Зацепин.

      – Право, не знаю, – ответил я. – У меня в Москве крестная мать живет. Наверное, к ней. Буду ходить по улицам, зайду в зоопарк.

      – Я приглашаю тебя к нам. Моя матушка хочет посмотреть, каков мой товарищ-сибиряк, любитель зверей и птиц. Москвичи ведь уверены, что в Сибири по городам медведи ходят.

      – Спать, дежурный идет, – тревожным полушепотом произнес дневальный.

      Я лежал на спине, мысленно стараясь представить, что будет, когда нас произведут в прапорщики и отправят на фронт. Куда, зачем? Война продолжается уже два года. Кому она нужна? Вспоминался отец. Наверно, сидит сейчас на своей заимке, пьет с мамой чай и обсуждает разные хозяйственные вопросы. А может быть, ходит вдоль берега Оби с Григорием Ильичом? Отец много знает. Цифры статистики рассказывают ему о жизни разных слоев населения. Он словно разговаривает с ними, как со старыми друзьями… Вдруг я почувствовал истинный смысл цифр. Цифры потерь – это гора мертвых людей, и рядом – цифра доходов купцов, заводчиков и фабрикантов. Море водки, выпитой народом с горя, превращалось в груды золотых рублей – на водке наживалось правительство, торгаши…