Васильева – психолог от Бога. Бывают такие редкие женщины-ангелы, которые одним своим присутствием гармонизируют Космос. К ней за этим и приходят. Вроде бы ничего она такого не говорит, что бы не мог сказать другой разумный человек, но, посидев с нею в кабинете час, побеседовав о жизни, женщины вдохновляются, начинают парить над трудностями. Все им теперь легко, всякая преграда – ерунда на постном масле. У самой Леночки восемь детей, все родные, все от одного мужа. Мне вот девять историй написать – и то было трудно, а вырастить восьмерых чудесных, красивых ребят – даже подумать страшно! Вот: бесстрашие – первое условие жизни. По Леночке Васильевой. Живет она, кстати, под Москвой. Выкупили с мужем детский садик, там и живут, и работают. И наслаждаются жизнью.
Женщины склонны преувеличивать значение и силу эпистолярного жанра, ставя иногда мужчин в затруднительное положение. Взять хотя бы пушкинскую Татьяну, которая предпочла раскрыть свои чувства в письме, чтобы донести до Евгения Онегина суть вопроса, и тем самым на долгие годы напрочь закрыла тему их взаимоотношений. Она ждала симметричного ответа, а оказалось, что кричала в пустоту. Урок, который извлекают девушки из поэмы Пушкина: любовное письмо – вершина проявления чувств! Урок, который извлекают мужчины, кажется, состоит в обратном: нужно держаться подальше от девушек, склонных к письменным свидетельствам; кроме письма, здесь может ничего и не обломится. Обе стороны, повинуясь силе русской литературной традиции, до сих пор мучают друг друга пылкими письменными признаниями и следующими за ними паническими бегствами и категорическими отказами. Внутренними отказами – потому что мужчины из жалости не могут сказать «Нет!» вслух, в глаза, боясь оскорбить чувства влюбленных в них женщин. С женской точки зрения письмо дает заветную паузу, чтобы мужчина мог подумать, а с мужской – чтобы он мог бежать. За пару суток можно и до Европы доехать на лошадях.
Итак, она звалась Татьяной.
Тане было уже за сорок. Более того, она была учительницей русского языка и литературы, конечно, носила очки и старалась жить кротко и не попадать в истории. Своего суженого она ждала уже так долго, что, если бы существовала хоть какая-то зависимость между временем ожидания и женским счастьем, уже давно захлебнулась бы от восторга и просветления. Последним и единственным напоминанием о заветной мечте, о нем, оставались любовные письма, которые Татьяна иногда писала воображаемому жениху и супругу, рассказывая ему о красоте осеннего сквера за окном своего дома, о встречах с интересными людьми, родителями учеников и прочитанных книжках, которые доходили до местной книжной лавки из столицы.
У Татьяны была младшая сестра Ольга. Тоже в то время не замужем, между прочим, но совершенно по другим причинам. Ольга была веселой, ураганной девушкой, рано ушла из дома, два раза сменила гражданских мужей, так что времени зря не теряла. Чрезвычайное любопытство к жизни не позволяло ей остановиться в полете, а горящий глаз уже зрелой и опытной женщины в соку без труда находил очередной объект для неземной, доселе, конечно, неслыханной страсти. Последним был, по иронии,
