часами разглядывал, перебирал их. Часто родители ездили в город Симферополь и брали меня, там жили наши родственники по матери, и у них было много детей, с которыми я подружился. Я привозил с собой марки и показывал всем. Многие тоже коллекционировали там марки, и мы обменивались ими. Я гордился тем, что у меня было больше.
На каникулах, ещё в третьем классе, нас возили на экскурсию в музей в Бахчисарае. Такую красоту я видел впервые – всё из золота и серебра. Многих гостей привлекал Фонтан слёз, или Бахчисарайский фонтан, который описывал А. С. Пушкин. Ханский дворец нравился многим туристам, а в особенности этот фонтан, который для меня в то время был не очень примечательным по сравнению со статуэтками, коврами, кувшинами, посудой, сверкавшими позолотой, – это меня поражало. Уже потом, когда я стал изучать произведения Пушкина, я начал понимать величие этого Бахчисарайского фонтана и многое другое. А пока я наслаждался тем, куда меня возили, и рассматривал всевозможные достопримечательности Крыма. А Крым – это клад для туристов. Я часто рассматриваю фотографии того времени – старые, потёртые, начиная с детского сада, – и они мне дороги. Каждый раз мы с родителями фотографировались на память, а особенно на море.
Больше всего мне нравилось ходить и лазить в катакомбах, и каждый раз меня родители за это ругали, угрожая тем, что если я ещё схожу туда, то они меня не будут брать с собой в поездки. Но этим меня было не удержать, как и старшего брата, – мы сбегали, и всё начиналось сначала – с упрёков. Мама всегда говорила:
– Я боюсь за вас, что что-нибудь выкинете. Ты, сынок, забыл случай с пистолетом или как твои друзья подорвались на мине? В этих катакомбах чего только нет, одних только патронов валяется сколько угодно. Ты же знаешь, что двоих исключили из школы только за то, что они разожгли костёр у школы и набросали туда патронов, устроили фейерверк! И ты забыл свою стрельбу? Мы скоро переедем на север отсюда, подальше от этих трагедий, к отцу на родину.
Я был не против переехать, а то, что мы сами бросаем в костёр патроны, – это не секрет. Мы от них избавлялись, а то, что старшеклассники в прошлом году устроили, – нас это не касалось. Мы разводим костёр далеко от школы – у катакомб или у входа, чтоб можно было спрятаться, никого рядом не было и не слышно никому.
Вот так у нас проходило в то время детство. Редко когда мальчишки не сидели по два года в одном классе за какие-то проступки. Часто нас в школе навещали из милиции, проводили беседы, собрания с родителями, но дети есть дети, и нас тянуло на необдуманные «подвиги».
Мы даже не боялись гадюк, которых здесь было предостаточно. Мы из кустарников вырезали рогульки, чтобы были почти в наш рост, и этой штукой вылавливали змей. Увидев змею, рогулькой у основания головы прижимали сильно к земле, пока змея не переставала дёргаться, замирала, потом брали её у головы, как бы за шею, и рассматривали – жива или нет. Теперь, по истечении стольких лет, я никогда змею не взял бы в руки. Вот такое у нас было «геройство», ничем не оправданное.
На каникулах я больше находился с родителями и со старшим братом. Отец у меня
