и неотвратимая угроза.
– Вадим, ты не понимаешь ситуации. Если мы в кратчайшие сроки не получим книгу назад, у нас у всех будут колоссальные неприятности. И в дело вступят уже совсем другие люди. А у них не наши методы. Ты же знаешь, никто с ней церемониться не будет, в лучшем случае – убьют, а предварительно выпотрошат всю ее биографию до седьмого колена. Так что, пока еще есть время, все мирно, без всех этих гнусностей, надо решать. Формулы нужно добыть во что бы то ни стало. Учти – время «на отлично» уже пошло. Или их добудем мы, и тогда все будут живы и здоровы и сделка не сорвется. Или первыми до нее доберутся они. И тогда мы останемся с носом, а она, скорей всего, без него. Вот и думай.
Вадим молчал, видимо, последовав совету собеседника. Так прошло минуты две. Я стояла, затаив дыхание, и, казалось, что меня может выдать стук моего сердца – так бешено оно колотилось.
– Хорошо. Я еще раз все обдумаю и позвоню, – голос Вадима был глухим и печальным.
– Вот и славно, вот и договорились, – снова подал голос третий собеседник. – Ты, главное, не переживай, все будет хорошо. Ты все разнюхаешь, все сделаешь, мы товар пристроим – и денежки пополам. Все будет чудесненько, ты даже не волнуйся. – Голос причитал протяжно-противно, как бабка-знахарка. Гипнотизер, что ли?
– Ладно, все, надо идти, а то нас хватятся. Мне только ненужных разговоров не доставало.
В кабинете (а это явно был кабинет) заскрипели кресла, а я дикой ланью метнулась к лестнице.
Коридор был длинным и бесконечным, а еще, предательски прямым – спрятаться было негде. Я неслась как спринтер на Олимпийских играх и по пути соображала – может заскочить в одну из дверей. Ну да, и объясняйся потом с хозяевами, что я делала в их апартаментах.
Наконец коридор перешел в лестницу, и, прыгая через четыре ступеньки, я на той же скорости влетела в туалет рядом с гостиной на первом этаже. На мое счастье он был пуст. Громко щелкнув задвижкой, я опустилась на крышку унитаза и только теперь перевела дух. Мое сердце уже было готово покинуть грудную клетку, а легкие разрывались от свистящего в них воздуха.
Так я просидела несколько минут, ничего не соображая и медленно приходя в себя.
Мимо двери туалета протопали три пары ног – это спустились сверху Вадим и его собеседники.
Что же делать? Соображать я сейчас не могу – чертов алкоголь, недаром я его терпеть не могу, мозги от него как ватные. И во рту гадость какая-то.
А, собственно, зачем мне сейчас соображать. Для «соображать» нужно время. А его у меня здесь нет. Не могу же я соображать в туалете до бесконечности. Могут заметить, что меня нет, а это подозрительно.
Значит, план такой. Сейчас выхожу как ни в чем не бывало, в крайнем случае, притворюсь пьяной. Поверят. Надо дожить до отеля, а там в номере у меня будет море времени, чтобы переварить все увиденное и услышанное, и вообще понять, что же со мной произошло. На том я и остановилась.
В гостиной
