а то застукают!
Я говорю:
– Ладно, застукают! Лишь бы не заколотили!
– A-а! Лишь бы не песочили!
Так и препирались, пока стук не стих. Кинулись тогда к люку. А он не открывается.
«Дз-зз-зыннь!» – зазвенел звонок на шестой урок. Шестой – геометрия. По геометрии – Зоя Николаевна, наш классный руководитель.
Я говорю:
– Каюк!
А Нунка:
– По пожарке слезем.
Это с крыши, с шестого этажа.
– А портфели? – спрашиваю.
– К себе привяжем, – отвечает Нунка.
Чем, спрашивается, привяжем? Веревок-то нет! Одна куча пакли.
А Нунка:
– Давай, – говорит, – из пакли веревку крутить!
Вся в своего дедушку Манаса. Он в Схоторашене – кузнец, пчеловод и изобретатель. Это Нункин дедушка, Манас, изобрел, что сбивать масло надо в стиральной машине! Раз – и готово. Не то что руками, в каких-то там кувшинах.
В Схоторашене все говорят: «Этот человек – гений, такое придумал».
Стали мы из пакли веревку крутить. Всю геометрию прокрутили. И после уроков неизвестно сколько! Канат получился – хоть привязывай пароход. Так что на спуск мы решили идти в связке.
Сквозь чердачное окно выползаем на крышу. На краю карниза ворона с хлебом в клюве. Не трусит на высоте.
Крыши кругом, крыши! С башенками, антеннами, плоские, ребристые, углом и с фонарями! Громоподобными шагами двигаем к карнизу. – Крра! – сиганула с крыши ворона.
Нунка – первая – встает на решетку пожарной лестницы.
– Загогулина! – говорю я шепотом. – Загогулина, загогулина!..
– Чего «загогулина»? – спрашивает Нунка.
– А ничего! – говорю я. Не сознаюсь, что для укрепления духа.
«Загогулина» – это мое любимое слово. И отличное название для всего, от чего у меня дух захватывает!.. Здорово помогает!
Грусть-тоска?! А ты себе: «Загогулина!»
И от радости хорошо. Чтоб не лопнуть.
– Пошел, – предупреждает Нунка и начинает спуск.
Со мной – ужас что творится.
Но я отклеиваюсь от стартовой площадки. Потому что нельзя в одно и то же время дружить с Нункой и, как говорит папа, праздновать труса.
И что мне его праздновать, если я знаю: со мной никогда ничего плохого – по-настоящему плохого – случиться не может!
Этим объясняется и то, почему я никого не боюсь из людей.
Даже поздно вечером и пьяных на улице.
Меня не обидят, это точно!
Только мне хотелось бы, чтобы так, как со мной, было со всеми, кого я люблю.
Пятый этаж…
Четвертый…
– Шишкина! – победоносно кричит Нунка. – Говорила – слезем, а ты: «Каюк! Каюк!..»
И вдруг – как затормозит!
Я ей чуть на голову не наступила. Оказывается, лестница шла только до
