«За березкой, через улицу, сосед дядя Яков рубил дрова. Отчетливо видно было, как за плетеным тыном полумесяцем летала его тяжелая кувалда. Тук-тук, трещали, отлетая от очередной чурки поленья. Дядя Яков при каждом взмахе громко крякал, и ожесточенно сдувал с бархатных усов капли пота.
Маша вздрагивала при мысли о том, что в дверь так же стукнет любимый. Замирала в ожидании… и ждала… Ждала – непостижимого…»
МИЛЕШКО (подает знак рукой). В русских селеньях девушки томятся разгадыванием таинств жизни. Яков стучит: тук-тук, а Паша где-то рядом бродит. Или как щеголушка – летает! Непременно рядом, и летает! Перышки крыльев с черно-желтым оперением распускает, и клювиком с малиновым ободком щебечет все громче и громче. А дядя Яков все тук-тук, тук-тук…
ВАРИНА. Евгений Сергеевич, издеваетесь?
МИЛЕШКО. Дальше давай, заканчиваем…
ВАРИНА. «Плетень дяди Якова усыпан разнообразными горшками и чугунками. В народе есть поверье, что они отгоняют диких животных и птиц, оберегая домашний скот. В детстве Маша любила бегать вдоль этого забора с обломком сухой палки, стучать ей по горшкам, как по клавишам, и петь. Петь так же задорно и весело, как Утесов в фильме „Веселые ребята“. Это было так занятно и увлекало, что однажды в запарке Маша разбила горшок… Было не до веселья».
МИЛЕШКО. Маше сейчас было грустно. Желание увидеть любимого было выше всяких ее сил… И вдруг из уголка окна блеснул ослепительный луч солнца – она крепко зажмурилась. А когда протерла пальцами глаза – увидела в окне Пашу! Он скакал вдоль плетня, так же как она в детстве, но не с сучковатым обломком палки, а на крыльях. Он прыгал с горшка на горшок, но уже не как красавец щегол, а как орел с гордо поднятым клювом. Маша замкнула дверь на крючок и подумала: «Если придет – духу открыть не хватит, и не буду…» Дверь сыграла: тук-тук-тук. Силы Машу покинули, но на крючок хватило… Маша любила Пашу, а стервец Паша – полюбил Машу!..
Вот и сказке конец…
Все аплодируют.
ЗАРУБИН. Предлагаю практику пародий исполнять системно!
ВАРИНА. Если появятся желающие на такую экзекуцию…
МАРЦИНКЕВИЧ. Но ведь это шедеврально! Полет мысли!.. Да-да, щеглы – красавцы, а только орлы по-настоящему любить могут!..
ЗАРУБИН. Кстати сказать, сидит во мне заноза сомнений.… Как может быть так, что персонажи, например, у Достоевского часто бывают умные, порой мудрые, глубокие – размышляющие?! А вот возьми ты Шукшина, ну, на худой конец, Горькую…
ЛИПИН. Да зачем же так, такую! (Поднимает вверх палец.) И на «худой конец»?!
ЗАРУБИН. Андрей, все мы поклонники Эроса. Слабы человеческие души! Чего скрывать…
ЛИПИН. Да, я о том же. Чего скрывать – это сильнее нашего сознания!
ЗАРУБИН. Однако продолжу. У одного умные, у Шукшина чудики, а у Горькой в прозе все глупенькие и злые?! Сидят, так себе, на кухне, чаи гоняют, несут всякую политическую
