всего – сексуальное желание; Фрейд назвал его либидо. Это двигатель любого действия, любовного или нет. Невыраженное желание может вылиться в более или менее разрушительную страсть для индивидуума или его окружения.
Депрессия есть болезнь желания. Когда больше нет желаний, когда не хочется ничего делать, в крайнем случае утрачивается и желание жить. Людям обычно не хватает понимания, даже добросердечности по отношению к человеку, страдающему депрессией. Они с некоторым раздражением советуют впавшему в депрессию человеку «встряхнуться», «чаще общаться с людьми», «посмотреть мир» и так далее, хотя именно этому препятствует его болезнь. Депрессии затрагивают, исключений почти нет, сексуальную область, превращая желание в вещь исключительно редкую, а то и вовсе не существующую.
Большинство депрессивных хроников – повторяю, хотя трудно допустить, что таковой является значительная часть западноевропейцев, – скрывают свое состояние даже от самих себя. Когда становится очевидно, что им трудно жить, любить, проявлять любопытство к тому, что дает жизнь, оценивать прошедшие дни, спокойно спать, питаться без особых затей, смеяться, хорошо относиться к самому себе вообще, а иногда и с некоторой нежностью, они отказываются принять тот факт, что их поведение есть прямое следствие латентной депрессии. Они предпочитают возлагать вину за свою неудовлетворенность на время и тяжкую жизнь, развивая мрачные теории по поводу любви.
Это даже можно услышать в самых печальных припевах, говорящих о нехватке чувственных связей: «Удовольствие любви длится всего лишь миг, любовные печали длятся всю жизнь». Или: «Со временем все уходит […] и та, кого вы обожали, кого выискивали на улице […] даже лучшие воспоминания вызывают лишь недовольную гримасу! […]». Несмотря на чудесную музыку, не стоит позволять депрессивным людям распространять подобные идеи.
Часто можно слышать базарные рассуждения о притуплении желания, и такие рассуждения опасны, поскольку они утверждают людей в собственной безответственности. Уходящее время, скука обычной жизни и уничтожающая все и вся обыденность – именно их считают ответственными за любовные провалы. Такие мифы позволяют считать любовь неким довольно редким чудом, в котором вовсе не обязательно участвовать ежедневно, выстраивая связь дарения и разделения чувства. Ибо столь плохая повседневность есть не что иное, как следствие нашего выбора или, наоборот, нашего неумения сделать выбор на жизненном пути.
Разве презент на французском языке не означает «подарок»?
В этой логике чуда желание, родственное любви с первого взгляда, считается лишь чем-то новым. Не может существовать желания к тому, что бесконечно повторяется и каждый раз воспринимается со счастьем, как у детей, которые просят вас рассказывать им на ночь одну и ту же сказку. Рожденное из чуда, а не из потребности любить, желание проявляется как некое конечное количество, а значит, постепенно истощающееся. На этом банальном уровне нехватки чувственных ощущений желание как бы застывает в неподвижности. Это не источник, не поток, а нечто вроде
