на неаполитанском престоле. За годы своего правления с 1458 по 1494 год он создал роскошный двор, куда стекались поэты и художники. Впрочем, культурной славы Лоренцо Великолепного или Изабеллы д’Эсте[42] ему добиться так и не удалось. Возможно, это объяснялось тем, что древних построек в Неаполе почти не сохранилось, и гости города устремлялись либо в барочные дворцы, либо к руинам Помпей и на живописное Амальфитанское побережье. И все же в Неаполе сложился впечатляющий двор в духе Ренессанса. Здесь жили многие выдающиеся гуманисты, в том числе Лоренцо Валла, один из тех, кто опроверг достоверность «Дарения Константина». Неаполь, как Флоренция и Венеция, рождал «людей Ренессанса». Таким человеком был первый министр короля, Джованни Джовиано Понтано, увековеченный на фресках апартаментов Борджиа, не только политик, но еще и известный поэт и ученый[43].
Фердинанд I пережил многих претендентов на его трон. Чтобы заручиться альтернативной поддержкой местных баронов, он предоставил множество привилегий городам королевства[44]. К 1471 году история Неаполя могла обеспечить ему превосходство над всеми другими городами. Здесь были горы, равнины, моря и реки, за крепостными стенами скрывались широкие улицы, прекрасные дома, церкви и фонтаны. Богатство знати постоянно росло[45]. Верховным правителем Неаполя считался папа, и Фердинанд платил ему дань – в зависимости от политической ситуации, значительную или скромную. Но король заботился о своих интересах в Риме. Он предложил condotte (договоры на предоставление наемных войск) некоторым римским баронам, а это означало, что в течение срока действия договоров их можно было использовать в качестве средства давления на пап[46]. Фердинанда считали жестоким правителем. В 1485 году он раскрыл заговор баронов. Участников заговора он арестовал во время свадьбы в Кастель-Нуово, и все они были убиты в тюрьме. Ходили слухи, что он забальзамировал тела своих врагов и выставил их в своем музее. Правда это или нет, но современники относились к нему настороженно и даже неприязненно. Филипп де Коммин писал, что в мире «нет человека более жестокого, злобного, порочного и отвратительного», чем сын Фердинанда, Альфонсо II, но отец его гораздо более опасен[47].
Пока Фердинанд основывал династию, его северные соседи, папы, восстанавливали свое влияние после десятилетий раскола. Им предстояло возродить и обновить и сам Рим, и Церковь во всей их славе[48]. В конце XV века Рим стал настоящим центром Европы. Здесь жили и работали представители христианских правителей. В основном здесь решались дела церковные, но порой и вполне светские. Папы поначалу не приветствовали долгосрочные посольства, но постепенно привыкли, и к началу XVI века Рим превратился в крупный европейский дипломатический центр, где присутствовали послы с Запада, Востока, из северной Московии и африканской Эфиопии. Да и в самой Италии интересы пап были не только религиозными.
Bentley, 22.
Kidwell.
Bentley, 26.
Loise de Rosa 184, cited in Bentley, 4–5.
Mallett and Shaw, 10.
Commynes 1840–1847, vol. 2, 375–376.
Richardson 2009, esp. 143–181.
