старшего братского кружка не пользовались в школе никакими привилегиями и наряду со всеми несли все обязанности и подчинялись всем установленным правилам, подавали пример младшим в неукоснительном их исполнении.
Как старший братский кружок составился из юношей, свободно взявших на себя благодатный подвиг служения ближним, так и братство трудовое явилось делом свободного волеизъявления каждого из его членов.
К услугам воспитанников, учителей и всех членов братства была предоставлена обширнейшая библиотека Николая Николаевича, которую собирало не одно поколение Неплюевых и которая постоянно пополнялась новыми книгами, газетами и журналами.
Характерным явлением воспитательного процесса в братстве были литературно-музыкальные утренники и вечера, на которых вслух читались произведения различных авторов, разыгрывались театрализованные постановки, обсуждались стихи собственных поэтов. Таким образом, духовная жизнь в братстве не ограничивалась лишь научно-практической и духовно-нравственной сферами; активно поощрялись и развивались художественные стремления воспитанников. В частности, Н. В. Дризен, присутствовавший на одном из литературных вечеров в доме Н. Н. Неплюева, отметил двух молодых людей 18–19 лет, пишущих очень милые и искренние стихи:
Не богат я, слава Богу,
И не беден я пока, —
Книга, плуг и теплый угол,
Разве есть у бедняка?..
Нет гроша в моем кармане —
Сердце бодрое зато,
А с веселым, бодрым сердцем
Не смутит меня ничто…
Нет богатств, – но много братьев,
А сердечный, добрый брат —
Это лучшее богатство,
Самый первый в мире клад…
Хорошо мне жить на свете!
С ранней зорькой я встаю! —
Птичка в поле с песней реет —
Вместе с ней и я пою!
Брошу зерна – выйдет колос…
Что за скирды встанут в ряд! —
Хватит нам, дадим и людям,
Не побил бы только град!
Снег и холод вьюг житейских
Не сломают грудь мою.
Я веселой, бодрой песней
Мрачный призрак их гоню…
И таких веселых песен
Много есть в груди моей:
Их и буду петь до смерти
Для себя и для людей…
«Молодой голос, одушевление, малороссийский говор – все гармонировало с характером поэтического произведения, в котором невольно чувствовался отголосок общего настроения слушателей. Так, по крайней мере, объяснил я себе оглушительные аплодисменты, выпавшие на долю чтеца»[34].
Литературно-музыкальные утренники и вечера уступали место тематическим собраниям. Одно из них посвятили драматургии Герхарта Гауптмана, поставив одну из его пьес, другое – поэзии Николая Алексеевича Некрасова, третье – музыкальному наследию
Дризен Н. В. Указ. соч.
