скрипнут под ногами, он шёл медленно. По спине пробежал холодок, а сердце разгорелось немой яростью. Лара. Неужели, она всё-таки сдалась? Смерть её матери, конечно, сильно ударила по семье. Дом ветшал, отец болел, и девушке приходилось выживать самой. Но, Слав видел светлое платье с шарфом. Он вдруг вспомнил запах волос Лары. Как им было по восемь лет и они стояли в поле. Устланное высокой желтеющей травой, в огнях заката поле простиралось до самого горизонта. Он вздохнул. Тогда, всё казалось проще, легче. Тогда, но не сейчас. Наверное, в те дни в бледно-зелёных глазах Лары всё ещё оставались искорки счастья.
Всполохи повторились, а потом, раздался скрип. Слав готов был поклясться, что это были не половицы. Звук шёл из-за угла. Сглотнув, он аккуратно заглянул за стену и увидел приоткрытую дверь в зал. Оттуда пульсирующими волнами накатывал свет. Багровый, сменяющийся охрой.
«Прямо как опавшие листья, что она так любила» – подумал Слав.
Вздохнув и собираясь с силами, он прошёл вперёд и, толкнув дверь, замер на месте. Нет, не ужас сковал его. Тело отказалось шевелиться. Можно было лишь дышать да вертеть глазами. Но он видел лишь одно. Прямо за дверью была Лара. Она стояла очень близко, в силу своего роста, смотря на него снизу – вверх. Девушка откинула с лица чёрные, аккуратно расчёсанные волосы и принялась медленно отматывать с шеи шарф. Чем больше ткани покидало её тонкую шею, тем ярче становились всполохи. Из-за её стройной спины, раздавались скрипы и что-то ещё. Какой-то странный, булькающий звук. Но Слав мог только смотреть. На неё. Лара сняла шарф и, надев его Славу на шею, улыбнулась. Расстегнув две пуговицы застёгнутого по самую шею платья, она показала багровые следы на шее, синяки на плечах и развела руки в стороны.
Девушка громко рассмеялась и, пританцовывая, запрыгала вдаль, прочь от Слава. Полумрак комнаты то захватывал её, то отпускал, но бледно-зелёные глаза, будто два угля, тускло светились во мраке. Наконец остановившись, она медленно, на цыпочках, так же как и Слав, босиком, подошла ближе. Теперь, Лара принялась снимать длинные перчатки из поношенной серой ткани. С правой руки, перчатка слезла легко, а вот с левой – с трудом. Лицо девушки напряглось и, с беззвучным криком, она сорвала с руки перчатку. Когда Лара водружала их на руки Слава, он увидел всю иссечённую кровоточащими шрамами правую руку и испугался. Тонкое запястье девушки ободком покрывало синеватое пятно, по всей длине перехваченное грубыми нитками.
Она прижалась ближе, и Слав вновь погрузился в тот осенний вечер, когда они оба стояли посреди поля и смотрели друг другу в глаза. Лара что-то зашептала, но он услышал лишь ветер, качнувший старую форточку.
Наконец, Лара расстегнула и сбросила с себя платье. Она осталась стоять прямо перед ним. Нагая, худая, с почти детской фигуркой. Обернувшись, девушка вытерла с лица слёзы и вымученно улыбнулась. Всё её тело покрывали синяки, а, пересекая небольшую грудь, шёл глубокий порез, как и запястье, схваченный грубыми нитками. Дрожащими руками, она коснулась щёк Слава и нежно
