на Ленку, рассматривала сидящих в зале. Столик перед сценой оставался пустым. Арина повернулась ко входу, наверное, чтобы прикинуть, насколько легко ей будет туда добраться, потому, что терпение у нее уже было на исходе. Жалко было потерянного времени, к тому же, она замерзла в своем открытом платье.
Этих троих она знала. Женщину звали Татьяной, знакомство с ней было коротким, день всего, но как раз день-то этот Арине и запомнился. Она была у Татьяны дома, помнится неожиданно для себя согласившись зайти к малознакомым людям на чашку кофе. А потом пришел муж хозяйки Алексей. И тогда она, Арина, сбежала. Устыдившись позже своего дикого поступка: невежливо получилось и нарочито. И беспокойно ей было одно время: что он подумал-то про нее? Года три прошло, наверное…Сейчас Алексей шел за своей женой, разговаривая с журналистом Роговцевым, с которым Арина была знакома шапочно: Игорь, муж, представил его ей на какой-то вечеринке. Все трое прошли к столику возле сцены. Алексей сразу же взял в руки стакан с соком. Несколько минут они слушали говорившего без умолку автора, но Арина издалека чувствовала, что им откровенно скучно, точно, как и ей.
Арина сделала глоток коньяка и опять подумала о том, что нужно отсюда выбираться, пока не замерзла окончательно. Мельком посмотрев на Лену, она решила, что, как только будет возможность, чтобы уж не выглядело совсем обидно, она все же уйдет.
Она почувствовала на себе этот взгляд. Щека начала «гореть», и она, резко повернув голову вправо, увидела женщину в темном платье и шляпке. Нет, она ее не знала. Но ее вдруг накрыла волна безотчетной тревоги. Она остро чувствовала беду. Будущую беду. Которая вот – вот.
…Впервые это с ней случилось в детстве, когда ей было всего десять лет. Мама стояла около кухонного стола и прижимала руку к левой стороне груди. На лице у нее была такая тоска, такая безысходность, что Арина, только что вернувшаяся из школы, испугалась. Она кинулась к ней, помогла сесть и, повинуясь движению маминой руки, открыла аптечный шкафчик. Накапав в рюмку «Корвалол», Арина присела рядом на табурет.
– Иди к сестре, Ариша, она собирается уехать. Поговори с ней.
Арина кинулась в их с Катей комнату. Сестра укладывала в дорожную сумку свои вещи.
– Катя, ты уезжаешь?
– Да, Аришка.
– Зачем? У тебя же сессия скоро!
– Так нужно. Ты маму береги, ладно? А я вернусь.
– Когда? И куда ты едешь?
– Я потом вам напишу. Сейчас не спрашивай, хорошо? И не волнуйся. Я приеду на место и напишу.
И тогда Арина испугалась. Нет, не того, что сестра уезжает так внезапно. Она испугалась того, что должно случиться. Не с ней, а с Катей. Она вдруг четко осознала, что видит ее в последний раз, что на Катю надвигается беда.
– Катя, не нужно. Ну, не уезжай! – она с плачем обняла сестру.
– Не могу, Аришенька. Правда. Ты не бойся, со мной ничего не случится. Я вернусь. Пусти, я опоздаю на поезд, – Катя расцепила сомкнутые на ее шее
