тетрадки в клеточку, на котором печатными буквами шариковой ручкой было написано короткое стихотворение:
«О, дева юная, пленяя красотою
Среди подруг ты розою цвела,
Но только Смерть заботливой рукою
Тебе черты богини придала…»
– Чей это почерк? – спросил Артем, не надеясь на успех.
– Не знаю… Буквы-то печатные!
Действительно! Зачем он спрашивает? Ясно ведь, какой будет ответ. Но…порядок есть порядок. Стихотворение красивое, хоть и мрачное.
– Интересный слог, – задумчиво произнесла Варвара.
– Что?
– Слог, говорю, интересный! – повторила женщина. – Старинный слог. Так Пушкин мог бы написать, или Баратынский. В общем, поэт прошлого века.
– Да?
Артем не был знатоком поэзии ни прошлого века, ни нынешнего. А жаль! Ну, это дело поправимое. Можно обратиться к экспертам, они дадут необходимые разъяснения.
Он еще долго расспрашивал Варвару, уточнял разные детали, выяснял круг знакомых Авроры, который оказался весьма обширным. Сокурсники, преподаватели, поклонники, спонсоры конкурса красоты, фотографы, модельные агентства…словом, непочатый край работы! Попробуй, выуди в этом океане случайных связей и посторонних лиц нужную рыбку! Однако, делать нечего, придется ходить, расспрашивать, ездить по огромному городу из конца в конец, – унылые оперативные будни.
Когда приехал Евгений Николаевич Городецкий, Артем порядком утомился. Вид убитого горем родителя произвел на него удручающее впечатление.
– Как вас зовут? – спросил отец девушки, когда ее тело увезли.
– Моя фамилия Пономарев, – ответил Артем, пряча глаза.
Невыносимо было смотреть на сухой, лихорадочный взгляд Городецкого, его белое лицо и трясущиеся губы. И что он мог сказать этому в один миг постаревшему человеку? Что «все пройдет»? Что «время сгладит боль утраты»?
– Как этот…человек попал в квартиру? – спросил Евгений Николаевич. – Аврора никогда не открывала дверь незнакомым людям, особенно мужчинам. Так мать ее с детства приучила.
Артем пожал плечами. Следов взлома на замке не обнаружено, он был открыт ключом.
– Вы хотите сказать…
– Я не знаю, – просто ответил Пономарев. – Будем выяснять.
– Да…конечно.
Видно было, что Городецкий не испытывает энтузиазма по отношению к расследованию. Скорее всего, дело прикроют, – очередное нераскрытое убийство.
– Я не верю, что убийцу найдут, – тихо сказал Евгений Николаевич, опускаясь на стул. – Что-то нехорошо мне… Сердце.
– Может, воды?
Городецкий отрицательно покачал головой.
– Лучше водки. Но это потом. У меня к вам дело, молодой человек.
– Я слушаю.
Пономарев насторожился. Он не приветствовал «задушевные беседы» с родственниками потерпевших.
– А вы верите,
