Крики несчастной наполняли дом. Просить в такой ситуации о помощи было невозможно. И снова к Авигдору сама собой пришла неожиданная мысль.
– Передай хозяину, – сказал он служанке, – я принес ему письмо от самого Бааль-Шем-Това. Возможно, благословение цадика поможет его жене разрешиться от бремени.
Реб Шая вышел в прихожую с рассерженным видом.
– Что за глупости, – буркнул он. – Бааль-Шем-Тов давно умер. Как он мог написать мне письмо?
Авигдор молча протянул ему записку. Реб Шая прочел адрес, перевернул, посмотрел на подпись и в изумлении поднял глаза на гостя.
– Такого может быть, – еле выговорил он. – Я никогда не бывал в Меджибоже. Как праведник узнал о моем существовании? И откуда ему известно, что меня сегодня утром избрали главой общины?
Авигдор только подал плечами. Реб Шая развернул записку и стал читать.
– Уважаемый реб Шая. Податель сего письма, Авигдор, был очень богатым и достойным человеком. Прошу вас оказать его семье всяческую поддержку. Пройдет немного времени, Авигдор снова разбогатеет и сможет оказать беднякам вашего местечка существенную помощь. В доказательство моих слов хочу указать вам, что скоро ваша жена родит сына. Назовите его Исроэлем.
Реб Шая остолбенел. Ему, конечно, доводилось слышать невероятные истории о праведниках и чудотворцах, но чудо никогда не приближалось к нему самому. И вот оно пришло, и стояло посреди комнаты, огромное и прекрасное, точно серебряная ханукия в синагоге.
Дверь распахнулась, и в прихожую вбежала служанка.
– Благодарите Б-га, реб Шая. У вас сын! Прекрасный, большой мальчик.
Прошло еще несколько лет. Авигдор вернулся к прежнему богатству и благополучию. Один раз в год, на пуримской трапезе, надев старый потертый сюртук, он изрядно прикладывался к рюмочке и, рассказывая эту историю, плакал навзрыд, заливая лацканы счастливыми слезами.
Случай в Кракове
Записано со слов р. Элиягу-Йоханана Гурари, главного раввина города Холон.
Эту историю я слышал от р. Элиягу-Йоханана, один из сыновей которого сегодня занимает должность раввина Кракова. Она произошла почти шестьсот лет назад, но память о ней жива до сих пор.
В те годы краковским воеводством управлял наследный принц Польши. Воеводство находилось в полной власти принца, и он мог чинить в нем все, что угодно его воле и желанию.
Жил в Казимеже – еврейском районе Кракова – один еврей. И так ему не хотелось быть евреем, что и не передать. Правда, до крещения дело не дошло. В наши дни он стал бы реформистом, а в те – просто жил, как придется, сменив имя, данное ему при обрезании, на более благозвучное – Зигмунд.
Под этим именем история его и запомнила. То есть в памяти веков он не удостоился остаться евреем, а вошел тем, кем хотел стать, – странной личностью с крючковатым носом и еврейским замашками, но с польским именем[1].
И
Ребе Йосеф-Ицхак – Раяц – шестой ребе Любавической династии, в своих воспоминаниях приводит его имя – Шломо Зелигман.
