горного серпантина сменялись один за другим. Некоторые из них были довольно опасны, так как, не имея бокового ограждения, ничем не защищали водителей от риска сорваться вниз. Маршрут этой узкой горной дороги был хорошо знаком Ньюману, поэтому в светлое время суток и сухую погоду для осторожного водителя, каким, несомненно, являлся доктор, он не представлял никакой угрозы.
Светлая полоса асфальта внезапно сменилась на темную, что свидетельствовало о недавно прошедшем здесь дожде. «Странно, вроде бы никакой грозы не обещали», – успел подумать он и, нажав на педаль тормоза, не почувствовал привычной тугой упругости. Резкий тревожный звук бортового компьютера, предупреждающий о неисправности тормозной системы, усилил нарастающую панику и парализовал волю водителя, теряющего драгоценные секунды. Рывок рычага ручного тормоза запоздал лишь на какие-то мгновения, заблокировав задние колеса уже проваливающегося в бездну автомобиля. Оглушительный жесткий удар капотом о скальные породы водитель разбившейся машины уже не почувствовал. В первую же секунду после столкновения с землей его тело, не пристёгнутое ремнем безопасности, словно невесомую тряпичную куклу бросило на рулевое колесо. Осколки ребер острыми иглами пронзили легкие и сердце. Затем, уже почти бездыханное швырнуло назад, с хрустом разрывая шейные позвонки.
Сознание доктора на миг озарилось ослепительной вспышкой, сменившейся холодом и темнотой, из которой начали медленно проступать контуры какой-то комнаты с большими окнами. В каждом из них была одна и та же картина: парящая в ночной темноте фигура молодой женщины, закутанной с головой в плотную чёрную ткань. Открытыми оставались только холодные, безжалостные глаза и руки, сжимавшие автомат. Ньюман кинулся к стоящему рядом письменному столу и, выдвинув ящик, трясущимися от ужаса и страха – не успеть – руками схватил револьвер и начал стрелять по женским силуэтам. К своему удивлению, разрядив обойму, он не услышал звука выстрелов и не увидел сколь-нибудь нанесённого вреда противнику, который всё ближе приближался к окнам. В панике доктор выскочил из комнаты и по деревянной скрипучей лестнице взбежал наверх, где, словно одежда на вешалках, висели автоматы. Схватив один из них, он остановился, решая, где можно вырваться из ловушки, но в этот самый миг со всех сторон: из окон, дверей, из коридора начали появляться безмолвные черные фигуры, направляющие в него автоматные стволы. Ледяной холод парализовал его волю. Он видел перед собой только безразличное к нему женское лицо, безжалостные чёрные глаза которого смотрели на него со сверлящим укором. В тот же миг доктор содрогнулся от ощущения словно тысяч впившихся в него одновременно острых льдинок и понял, что в него начали стрелять. Ньюман стал медленно проваливаться сквозь деревянный коричневый пол в какую-то темноту, откуда веяло смертельным холодом и ужасом безысходности, но, внезапно, сила, влекущая его, ослабила хватку, и он снова оказался в знакомом помещении, но уже свободном от черных
