2
– Я справлюсь, – закрыв глаза, еле слышно пробормотала Фанни. – Я просто не буду его замечать. – И тем не менее ее шепот достиг чуткого слуха Вертилайн Льюис.
– Не знаю, отчего моему племяннику вздумалось почтить нас визитом именно в этот скорбный для всех нас день, но не могу не признать, что я рада его видеть. – Вертилайн прищурилась, пытаясь разглядеть выражение лица Фанни сквозь траурную вуаль. – Прошу, дорогая, не обижайся на меня за это.
Фанни зябко повела плечами, хотя ей нисколько не было холодно. Лето в этом году выдалось необычно теплым. Даже вечерний бриз не приносил прохлады.
– Ну что вы, Вертилайн, какие обиды, – ответила Фанни, поневоле оставив в покое искусанную нижнюю губу. – Хорошо, что хоть кто-то рад его приезду. Ведь кроме вас никто в семье с ним не разговаривает.
Фанни так долго и так истово внушала себе, что не испытывает к Рейфелу Льюису ничего, кроме вполне заслуженного презрения, что в конце концов ее усилия увенчались успехом. Со временем раны, нанесенные ее гордости, затянулись, чувства к пренебрегшему ею Рейфелу Льюису остыли, достигнув желаемой температуры.
Да она его просто ненавидела! Хотя, увы, это не совсем так. К несчастью, Фанни не могла бы заставить себя возненавидеть даже самого лютого злодея. Никого, даже Рейфа. Впрочем, ничто не мешало ей испытывать к Рейфу сильнейшую неприязнь.
Фанни проследила за взглядом пожилой собеседницы. Вертилайн разглядывала племянника, что стоял чуть поодаль, на возвышении, и наблюдал за церемонией. Фанни судорожно глотнула воздух, но, спохватившись, выдыхая, сосчитала до пяти. Он всегда был возмутительно хорош собой. Когда-то Фанни думала, что Рейф похож на принца. Теперь юный принц из детской сказки вырос и превратился в весьма импозантного мужчину. Фанни украдкой приподняла вуаль, чтобы лучше его рассмотреть. Вертилайн продолжала щебетать, но Фанни ее почти не слушала, одолеваемая нешуточной борьбой стихий. Волна праведного негодования схлестнулась с не менее мощной волной влечения к тому, кто носил благородный титул графа Сент-Олдуин, но джентльменом при этом не являлся.
– Ну конечно, все мы знаем, что он далеко не праведник, и уж тебе, дорогая, это известно лучше, чем всем прочим. Сколько же времени прошло с тех пор, как… – Вертилайн отвела взгляд в сторону, словно подходящие слова могли отыскаться среди зарослей у церковной ограды.
– Пять лет, – сказала Фанни и, взяв Вертилайн под руку, направилась к веренице экипажей, выстроившихся вдоль дороги при подъезде к кладбищу. Серые могильные плиты аккуратным пунктиром расчертили поросший густой шелковистой травой погост. Проводив тетушку Вертилайн к поджидавшей ее коляске, Фанни направилась к своей карете.
– Добрый вечер, Фанни.
Рейф стоял у обочины и держал в руке шляпу. Ей почти удалось стереть из памяти его лицо. Почти, но не совсем. Поднявшийся ветер взъерошил его густую шевелюру, и каштановая прядь упала на лоб. Фанни резко втянула носом воздух. За пять лет его черты приобрели скульптурную законченность – контуры
