уперлась коленом в стул, держа в руке блокнот. Я ждала, понимая, что она запросто может уйти, больше не слушая.
– Нет, не мою работу, – медленно проговорила она. – Все, на что он ссылается, имеет отношение к прошлому, до… до… ну сама понимаешь чего. Не думаю, что это Библия, – его обращение к религии сплошной фарс. Он хочет сказать нам что-то другое. Может, его собственные «учения»? В конце концов, он был профессором. Может, он говорил про свою академическую деятельность? Что-то, имеющее отношение к его курсам в университете?
Трейси присела, погрузившись в размышления.
– На самом деле любопытно. В смысле, это не имеет отношения к письмам, – подчеркнула она, – но мне интересно, думал ли кто об этом или нет. Все обретает логику, если ты поверишь, как и я, что он ставил на нас психологические опыты. В конце концов, мы были лишь подопытными крысами в лаборатории средневекового ученого.
Во мне вновь затеплилась надежда. Если бы только это идея могла привести к чему-то более конкретному. Теперь для меня нет обратной дороги. Я не смогу остановиться, пока не пройду этот путь до конца. Я обязана сделать это.
– Если мы отправимся в университет, нам нужна Кристин. – Я подхватила нить ее размышлений. – Она была его студенткой и поможет там сориентироваться.
– Ну конечно, – усмехнулась Трейси. – Кристин не хочет иметь с нами ничего общего. Совершенно ничего. Эту дверь она закрыла много лет назад. К тому же мы вряд ли найдем ее.
– Вообще-то шанс есть.
Я вдруг вспомнила то, что весьма неосмотрительно рассказал Маккорди.
– Что за шанс?
– Я знаю, в какую школу ходит ее ребенок.
Трейси заинтересованно посмотрела на меня. В ее голове закрутились шестеренки.
– Сегодня четверг. – Я взглянула на часы. – Уроки заканчиваются через час.
– Что ж, тогда давай с ней встретимся.
Глава 11
Символично, что Кристин мы нашли в Верхнем Ист-Сайде, там, где началась ее жизнь. После всего рассказанного нам в подвале я никак не могла понять, почему она вернулась именно туда, хотя ей выпала возможность начать все с чистого листа. Не исключено, что горький опыт заставил ее вернуться на круги своя. Прежние попытки чуть не стоили ей жизни, и она больше не хотела экспериментировать. Кристин была единственным ребенком в семье богатого банкира с Манхэттена и его жены, светской львицы, с малых лет жила в самом элитном довоенном здании на Парк-авеню, наверху Карнеги-Хилл, в просторной девятикомнатной квартире, которой ее семья владела в течение нескольких поколений. На лето родные переселялись в Квог, а на зимние каникулы ездили кататься на лыжах в Аспен. У нее была хорошая жизнь, обособленная и степенная. Покладистая и мечтательная Кристин провела свои ранние годы счастливо, не обращая внимания на мир за пределами ее небольшой вселенной.
Все поменялось, когда ей исполнилось шестнадцать. Тогда Кристин поняла, как именно ее семья поддерживает свое социальное и финансовое положение.
