а она убедила себя в неизбежности отказа, – по крайней мере, она спросит при всех: пусть отец поймет, как это важно для нее.
Арлбет повернулся к ней с присущей ему неторопливой улыбкой, но на сей раз улыбка проступала медленнее обычного и глаз его достигла меньшая ее часть. Он не бросил: «Давай быстрей, я занят», – а мог бы. «И был бы не так уж не прав», – с тоской подумала Аэрин.
– Ты скоро едешь на… запад? Пировать с Нирлолом? – Она чувствовала взгляд Тора, но сама упорно смотрела только на отца.
– Пировать? – переспросил отец. – Если мы поедем, то вместе с воинами, дабы они стали свидетелями пира. – Тень улыбки наконец коснулась его глаз. – Ты схватываешь придворный язык, милая. Да, мы едем «пировать» с Нирлолом.
– Мы питаем некоторую надежду снять порчу, – вступил Тор. Слово «демон» старались без нужды не произносить. – Собрать ее семена и отправить обратно туда, откуда их принесли. Надежа есть даже сейчас. Брожение это не остановит, но не позволит ему усугубиться. Если бы Нирлола не подстрекали и не подзуживали, он бы снова превратился в умного и обаятельного Нирлола, которого мы все знаем и уважаем. – Губы Тора изогнулись в невеселой улыбке.
Она взглянула на него, и уголки ее собственного рта дрогнули. Очень в Торовом духе – отвечать ей, словно она полноправная придворная дама, даже допущенная к официальным совещаниям, а не головная боль семьи. Тор мог бы даже позволить ей отправиться с ними. В отличие от Арлбета, он еще достаточно молод, чтобы не особенно тревожиться о том, что люди подумают. И кроме того, он упрям. Но решение принимал не Тор. Она снова повернулась к отцу.
– Когда вы отправитесь… можно ли мне с вами? – Голос ее прозвучал чуть громче комариного писка.
Вот бы поблизости оказалась стена или дверь, к которым можно прислониться, а не стоять посреди огромной пустоты обеденного зала на ногах, подламывающихся, точно у новорожденного жеребенка.
Тишина внезапно сгустилась, и лица стоявших перед ней мужчин сделались жесткими – или только у Арлбета и тех, кто был рядом, потому что Аэрин упорно не смотрела на Тора. Она боялась, что не вынесет, если единственный верный друг тоже отвергнет ее. И никогда не пыталась выяснять границы Торова упрямства. Тишину нарушил визгливый смех Перлита.
– Ну и чего вы ждали, предоставив ей заниматься чем вздумается в последние годы? Это замечательно, что она нашла себе занятие и не путается под ногами, вот только не обойдется ли это слишком дорого? На что вы рассчитывали, если наш достойный первый сола дает ей уроки фехтования и она носится по всей округе на трехногой кляче, словно крестьянский мальчишка с Гор, а эта старая хабалка, которая за ней ходит, слова ей поперек не скажет? Неужто вы думали, что она не напомнит о себе? Ей порка требовалась, а не поощрение много лет назад… да и сейчас не мешало бы выпороть, думается мне. Может, еще не слишком поздно.
– Довольно. – Голос Тора прозвучал точно рык.
Ноги
