тоже заметила приближение шторма и потому без лишних слов исполнила просьбу.
– Когда я говорю про Серёжино наследство, я имею в виду наследство, оставшееся после моего покойного мужа. Когда я говорю о наследстве Вяземских, я имею в виду банковскую ячейку, ключ от которой хранится в нотариальной конторе.
Катя замолчала. Похоже, мне предлагают поиграть в вопросы-ответы. Ладно, мы не гордые.
– А подробнее нельзя: что за ячейка и какое отношение к ней имел твой покойный муж?
И опять вздохи поперёд ответа. Спокойно, Ипполит, спокойно…
– Шкатулка, вернее небольшой ларец, принадлежала прадеду мужа и его полному тёзке Сергею Сергеевичу Вяземскому. Дворянин по рождению и офицер по призванию, прадед Сергея воевал против большевиков в составе «Каппелевского» корпуса. Участник Великого Сибирского Ледяного похода. После перезахоронения гроба Каппеля в Харбине осенью 1920 года эмигрировал в Америку и в конечном итоге обосновался в Рагвае. Перед смертью передал ларец своему старшему сыну, деду Сергея. Воля умирающего в отношении ларца была, мягко говоря, странной, но исполняется и по сей день. Ларец запрещено открывать до определённой даты. Хранителями ларца назначались прямые потомки прадеда моего мужа. При этом в случае отсутствия у хранителя сыновей ларец передавался старшей дочери, которая обязательно должна быть замужем за потомком русского офицера. Волей первого хозяина ларца, открыть его может только мужчина. Дед Сергея поместил ларец в банковскую ячейку, а ключ передал на хранение в нотариальную контору. При каждой смене хранителя ячейка открывалась, сохранность ларца подтверждалась, и ячейка вновь запиралась. Последний раз ячейка открывалась после гибели Сергея в моём присутствии.
– То есть, на данный момент хранительницей ларца являешься ты? – уточнил я.
– Да, – кивнула головой Катя.
Как-то само собой в разговоре возникла пауза. Я обнял Катю, она положила голову мне на плечо, и мы замерли, размышляя о плотском, но не о плоти. Сколько мы просидели в уютной для обеих позе, не скажу, но молчание точно прервал я.
– Чем не подошла кандидатура твоего сына на роль хранителя наследства Вяземских, я спрашивать не буду – ответ очевиден. А тебе-то во всём этом, какая печаль?
Катя легонько отстранилась. Видимо, говорить о великом в расслабленной позе считала неправильным.
– Мой сын имеет больше прав открыть ларец, нежели будущий муж Люсии!
Открыть? Так вот в чём дело! Если моя догадка верна – понятно, отчего все так всполошились.
– Грядёт дата, когда можно будет отворить ларец, верно?
– Верно, – подтвердила Катерина. – Десятое октября 2010 года.
– 10.10.10, – протянул я. – Прям, мистика какая-то. Однако странный был прадед у твоего мужа.
Катя неопределённо пожала плечами.
– Видимо, не без того. Но меня волнует не это.
– А что? – искренне удивился я. – Бумаги ты подписала, а значит, не только отказалась от части наследства, но и лишила сына возможности стать хранителем.
