пройти на взлётную полосу. Повторяю…
В воздухе раздался общий выдох, несколько человек поднялись со своих мест и потянулись к двойным стеклянным дверям, ведущим на бетонные плиты взлётного поля. Спустя время эти же люди, навьюченные большими рюкзаками, клетчатыми сумками, тянущие за собой тележки и детей, прошли мимо меня по ту сторону большого стёкла и направились к стоящему на краю поля жёлтому самолёту-«кукурузнику» с заботливо поставленной лесенкой у люка.
Помимо этого самолёта в пределах моего поля зрения были видны два вертолёта, большой, цвета хаки, потёртый, и маленький, новенький, пёстро покрашенный, ряд ангаров на границе с лесом, полосатая метеовышка и два флагштока без флагов. А совсем вдалеке, где-то на горизонте, за лесом, виднелся излом гор. Вот туда-то мне и нужно было. В славный город Славинск.
Я посмотрел на часы и решил, что пора бы уже и мне идти. А то, глядишь, пилот Шишов ещё куда-нибудь сгинет на своём винтокрылом чудовище, забыв обо мне. Думаю, с него станется.
В который уже раз за сегодня я пересёк зал и вышел на взлётное поле, поморщившись из-за неприятно громких звуков снаружи. Жёлтый «кукурузник» уже выруливал на уходящую вдаль взлётную полосу, поросшую жухлой травой. Низкое осеннее солнце подсвечивало редкие облака, тени от которых лениво плыли по бетонке. Мимо меня промчался автозаправщик с бордовой цистерной, следом прошли два молчаливых ремонтника. Ветер с их стороны принёс душный запах горячего машинного масла и керосина.
Лётчик оказался на месте. Он деловито забрасывал через распахнутый люк внутрь вертолёта картонные коробки, сложенные аккуратной стопкой на деревянном поддоне подле него. Моё приближение он отметил угрюмым косым взглядом, но работу не прервал.
– Пришёл? – задал риторический вопрос пилот Шишов. – Сейчас загрузимся и полетим. Покури пока.
– Да я не курю. – Тон почему-то вышел каким-то извиняющимся, словно моё негативное отношение к табакокурению было чем-то постыдным. Я в очередной раз мысленно обругал себя.
– Чего ты в Славинске-то забыл? Родственники? – вдруг поинтересовался лётчик.
– Да дела у меня там.
– Дела? – скептически ухмыльнулся Шишов, швырнул очередную коробку в недра вертолёта. Там загрохотало, перекатываясь и сваливаясь. – Какие там могут быть дела? И с кем? Или ты один из этих?
– Из каких этих? – не понял я.
– Из тех, которые. – Лётчик хрипло хохотнул. – Ладно, проехали.
Он вдруг крякнул, видимо, не ожидая веса очередной посылки, согнувшись в пояснице, дотащил её до люка.
– Дела у него, – сам себе пробубнил Шишов. – Все оттуда, а эти туда. Чёрт-те что…
Он что-то ещё пробурчал, неразличимое в хриплом ворчании, опять закурил, зажав мятую папиросу между жёлтыми зубами. Я скромно отошёл в сторону.
На коробках чёрным маркером жирно написано «Дробня». Если мне не изменяет память, посёлок Дробня не совсем по
