озорные глаза и несколько родинок слева, над верхней губой.
– Хотите, чтобы я вас украл? – спросил Евгений Иванович ещё мягче и ещё ниже.
– Пожалуй, – ответила женщина, для вида подумав, – но куда, простите, вы меня можете здесь украсть?
– В вагон ресторан, больше некуда.
– А как же эти? – она показала большим пальцем на закрытую дверь купе.
– Они нас не найдут. Слишком тупые.
– Ну, Максим, положим, не совсем уж тупой…
– Пиджак?
– Что? Ах, да, пиджак, а вот Палыч – сапог, то есть, майор, этот – дуб дубом, – женщина вдруг посерьёзнела. – А вы не боитесь, что они вас потом побьют?
– Боюсь, ещё как боюсь, но по закону котёнка Гава, вместе бояться интереснее.
Женщина улыбнулась, естественно и открыто, без провинциального бабского жеманства.
– Нина, – сказала она и протянула Евгению Ивановичу правую руку, на которой не было колец.
– Евгений Иванович, – ответил Евгений Иванович и чуть коснулся губами её пальцев.
У Нины начали розоветь щёки.
– Ну что, в бега? Время дорого! – сказал Евгений Иванович, косясь на дверь купе, готовую в любой момент открыться и явить в коридор кого-нибудь из дуэлянтов.
– В бега! – ответила его без пяти минут похищенная соседка.
Их и в правду не нашли, может, потому, что не искали вовсе. Остаток дороги они просидели в пустом вагоне ресторане, разговаривали и пили боржом. Точнее, говорил в основном Евгений Иванович.
Он не стал уподобляться молодым конкурентам, а напротив, завёл беседу о вещах серьёзных и даже грустных и трагических. Он рассказывал Нине про войну, ополчение, голод и госпиталь; про послевоенную неустроенность, комнату в коммуналке и одну пару штанов на все случаи; про Байконур, вагончики в степи и аварии первых пусков; про своих жён, про жизнь с ними и про неизбежное расставание… Он наговорил ей столько всего личного и даже интимного, чего никогда не позволял себе рассказывать даже близким знакомым (настоящих друзей у него не было), не то, что дорожным попутчикам.
Евгений Иванович не имел целью ни разжалобить Нину, ни тем более, её шокировать, просто ему захотелось обо всём этом с кем-то поговорить. Возможно, такое его настроение было следствием сегодняшнего сна, а, может, просто очередной попыткой во всём разобраться. Сколько уже у него было уже этих попыток! Нина, кажется, всё поняла и потому слушала молча и не перебивала.
Их совместное возвращение в купе не вызвало ничего кроме косых взглядов и громкого молчания дуэлянтов. Поезд нехотя подползал к перрону Павелецкого вокзала с опозданием примерно в полчаса, за которые Евгений Иванович про себя горячо благодарил машиниста, начальника поезда, Господа Бога и вкупе с ними всех работников МПС. Он был уверен, что это маленькое ж/д приключение закончится прямо на перроне, где бесследно растворились оба его соперника, но Нина предложила поехать к ней
