я уже бежала к выходу. Домой. В гостиницу.
5. Она начинает говорить
Слишком высокий для мужского и слишком низкий для женского голос звучал из глубины комнаты. Без единой мысли в голове я закрыла за собой дверь и сняла мокрые насквозь боты. Страшно мне не было, напротив, я ощущала приятное покалывание где-то в районе солнечного сплетения, но вот по голове, будто пыльным мешком стукнули.
– Как вы думаете, какие краски подходят к нашему времени? – спросил голос.
Я сделала неуверенный шаг внутрь комнаты. Затем ещё два. С журнального столика, на котором я утром оставила моё римское приобретение, на меня огромными чёрными глазами смотрела живая человеческая голова, торчащая из цветочного горшка. От неожиданности я села прямо на пол (наши глаза при этом оказались на одной высоте).
– Масло мы, безусловно, отдадим веку девятнадцатому и ранее, – сказала голова, – начало двадцатого – это, конечно же, акварель, его середина – гуашь, а вот окончание и начало века нынешнего для меня вопрос. Большой вопрос.
Я продолжала сидеть на полу. Голова посмотрела на меня, только теперь, как мне показалось, несколько виновато.
– Я испугал вас, простите. Вы принесли вина? Если нет, то я снова усну.
Я встала, дрожащими руками достала бутылку из сумки, которая так и висела у меня на плече, и поставила бутылку на пол рядом с собой.
– Простите, но этого недостаточно, – сказала голова, – вы бы не могли налить вино в тарелку. Мне самому этого никогда не сделать.
«Вот дура!» – подумала я про себя, пальцем пропихнула пробку в бутылку и щедро плеснула вина в тарелку. Уделала весь стол, а заодно и голову. Красные капли потекли по лбу и по левой щеке.
– Ой, простите, – я кинулась, было, её вытирать, но не смогла даже прикоснуться к ней.
– Я понимаю, вам сейчас очень страшно, – невозмутимо отозвалась голова, – но поверьте, вам совершенно нечего бояться. Я никак, абсолютно никаким образом не смогу причинить вам вред.
«А ведь, она права», – подумала я, и от этой мысли мне стало так легко, что я снова плюхнулась на пол.
Голова издала глуховатый смешок. Я тоже засмеялась.
– Чему вы смеётесь? – спросила голова.
– Вспомнила анекдот про то, как одна голова десять лет училась грести ушами, а на соревнованиях по плаванию кто-то на надел неё резиновую шапочку.
Голова на секунду задумалась, а потом захохотала в голос. Это было очень странно, наблюдать хохочущую голову в цветочном горшке.
– Очень смешно, – сказала она, отсмеявшись, – очень. А теперь, если вам не трудно, вытрите меня, пожалуйста.
Я достала из новой сумки платок и подошла к голове. Та хитро посмотрела на меня, а затем вдруг скосила глаза и неестественно далеко высунула изо рта багровый язык (м-м-м-м-м). Я с визгом отпрыгнула в сторону. Голова снова расхохоталась.
– Испугались?
