Я заканчивал ординатуру по акушерству и гинекологии, когда Макс выбил для меня место исследователя. Он учил меня не только иммунологии – он учил меня жизни. Понимаешь, в первый же раз, как он пригласил меня к себе домой на ужин, я понял, что у него с Лиз те самые отношения, которые делают честь любому браку. Лиз – детский психотерапевт. Творит с подростками и детьми настоящие чудеса. Они взяли надо мной шефство. Лиз даже познакомила меня с поздними квартетами Бетховена.
– Ого! Действительно сложная штука.
– Ага. – Адам усмехнулся. – Особенно если не знаешь ранних.
– А дети у них есть? – спросила Тони.
– Нет. Так уж получилось, что я стал им вместо сына.
– Значит, ты тоже смог для них что-то сделать.
– Надеюсь. Если я когда-нибудь и заслужу называться Человеком, то только благодаря их доброте.
– А дальше? – наседала Тони.
– А дальше – твоя очередь рассказывать о себе, – ответил Адам, рассчитывая вызвать ее на откровения.
Но Тони вдруг вспомнила, что опаздывает на работу и что через пятнадцать минут ей надо быть в Министерстве юстиции. «Вечером договорим», – пообещала она. Адаму ничего не оставалось, кроме как подчиниться. Впрочем, он подозревал, что Тони будет весь день воздвигать свои душевные баррикады.
Он оказался прав. У него было такое чувство, словно он танцевал на костюмированном балу с девушкой, которая так и ушла домой, не сняв маски. Как ни странно, но, даже зная некоторые интимные моменты жизни Тони, Адам был вынужден признать, что, по сути, ничего о ней не знает. Перед отъездом в Бостон он не удержался и сказал ей на прощание:
– Что ж, Тони, было очень приятно так и не узнать тебя поближе.
Разумеется, уехал Адам только тогда, когда пришли результаты третьего анализа крови. По словам Пенроуза, о таких анализах можно было только мечтать. Они с Адамом пришли к общему мнению, что теперь уже можно смело говорить о положительном результате.
Хартнелл был на седьмом небе. Проговорив целый час со своим бесценным Шкипером, он вызвал на аудиенцию Адама.
– Выслушайте меня, Куперсмит, и выслушайте внимательно. Я обладаю огромным влиянием, а благодаря вашему шефу буду обладать им еще долго. Я перед ним в долгу. Так вот. Скажите мне, молодой человек, чего бы Макс Рудольф хотел больше всего на свете?
Адам приблизился к старику и едва слышно произнес:
– Эти мышки – лишь одно из многих научных достижений Макса. Думаю, он как никто другой достоин Нобелевской премии.
– Это не проблема, – буркнул Босс.
5
Изабель
В Реймонде да Коста снова взыграли бесы. Отправив сына в школу, а жену на работу, он с удвоенной энергией принялся пестовать гений дочери.
Одним из преимуществ его работы на факультете было отсутствие строгого графика. От него требовалось обязательное присутствие в определенные часы лабораторных
