style="font-size:15px;"> – Надо же, она умеет разговаривать! – Сатира кривлялась, смеясь мне в лицо. И всё же, она вызывала во мне больше восхищения, чем неприязни.
Кто-то из вошедших поинтересовался, скоро ли придет Серый Кардинал. Всполошившись, Сатира помчалась на второй этаж «переодеться». Тод разговаривал с кем-то, кого я не знала.
Воспользовавшись тем, что внимания на меня никто не обращает, я решила осмотреть холл, который теперь выглядел иначе, нежели при нашем утреннем посещении. Лоскуты ткани были сняты, под ними оказалось множество невысоких продолговатых африканских барабанов. Они были составлены так, что образовывали единую плоскость. И, что показалось мне ещё более странным, по ним ходили люди, оставляя каждым своим шагом тихий глубокий отзвук. Создавалось впечатление, что комната наполнена этими отзвуками небрежных шагов и словами, сказанными друг другу невзначай, шепотом, голосами, парящими в воздухе между силуэтами людей и их тенями.
Воздух наполнял одурманивающий дым. Осмотревшись по сторонам, я заметила, что многие из присутствующих держат в руках тлеющие палочки благовоний. Люди вдыхали их дым, они смеялись, разговаривали между собой и чуть покачивались, когда проходили мимо меня, оставляя за собой удушливый шлейф тлеющего бамбука, корицы или лаванды.
– Эту комнату называют Комнатой Там-Тамов. – Тод протянул мне руку, предлагая взойти на звонкую плоскость.
Я приняла приглашение и забралась к нему:
– И почему же?
– Потому что эти барабаны так называются. Ты разве не знала? – Он посмотрел на меня с такой насмешкой, будто бы я спросила об абсолютно всем известном факте.
– Не смотри на меня так, я себя тупицей чувствую.
От моих слов он расхохотался.
Толпа разрасталась, шум и запах тлеющего бамбука становились всё ярче. От непривычной обстановки голова начала кружиться, с каждой минутой набирая скорость.
Когда у Тода закончился приступ смеха, он предложил:
– Давай выйдем на воздух. Иначе ты плавно сойдешь с ума. В первый раз всегда бывает именно так, знаю по себе.
Я кивнула.
Стояла звёздная ночь. Млечный путь невозможно было разглядеть, но он бы только портил картину. Мерцающая роса на черном бархате неба…
– Надо же, ты ничем не отличаешься от остальных. – Тод достал пачку сигарет, чтобы закурить. – Выходя ночью из дома, сперва смотришь на звёзды. Неужели нет ничего более достойного внимания, чем эти маленькие недоступные огоньки на столь же недоступном небе?
От его слов у меня начался нервный тик:
– Тод, и это ты? С каких пор ты начал говорить словами пьяных поэтов?
Он посмотрел на меня с укором:
– Не осуждай за то, что пьяных. А вообще… Попробовала бы ты оставаться в этом доме и разговаривать как дворовое быдло…
– Вот, – меня порадовала перемена в его голосе, – У тебя уже выскальзывают отвратные сленговые слова. Значит,
