style="font-size:15px;"> После безумного утра, чехарды бутылочных этикеток и таксомоторов в 1.45 очутились в вагоне-ресторане[80], за соседним столиком – бедный Брайен Ховард[81]. Ничего съедобного, кроме хлеба с сыром, не нашлось, зато выпили шерри, шампанского, много чего еще покрепче, выкурили по сигаре – и вышли в Паддингтоне с твердым ощущением, что перекусили отлично.
Родители в прекрасной форме. Отец с увлечением рассказывает, где они побывали во Франции; обнаружил непристойность на гобелене в Байё, от чего пришел в восторг.
Понедельник, 23 июня 1924 года
<…> Заказал себе новую трость – главное событие первой половины дня. Хотелось по возможности приобрести похожую на старую, но другой такой красавицы не нашлось, да и неприлично было бы ходить с точно такой же. Та, которую я выбрал, – тоже из английского дуба, но полегче и подлиннее. На набалдашнике маленькая золотая пластинка размером с шиллинг с выбитыми на ней моими именем и гербом. Будет, думаю, иметь успех. Дома меня ждала телеграмма от Аластера[82]: звал поужинать в «Превитали». Отменно поели и отправились, заходя по пути в пабы, на набережную, а потом тем же путем обратно в «Кафе Ройяль». Встретили там трогательного, вдрызг пьяного Вилкинсона, который учился в Рэдли[83]. Вскоре к нам присоединилась непотребная Таша Гилгуд, а с ней – какая-то развязная, по-мужски одетая девица. Крепко выпили, обе девицы вели себя вызывающе, чем привлекли всеобщее внимание. Избавиться от этих лесбиянок удалось, только запихнув их в такси. Засим домой[84].
Четверг, 26 июня 1924 года
Ничего, сколько помню, не делал.
Воскресенье, 29 июня 1924 года
Ходили с Аластером в эмигрантскую церковь на Бэкингем-Пэлес-Роуд. Русская служба понравилась необычайно. Священники скрывались в маленькой комнатке и изредка появлялись в окнах и дверях, точно кукушка в часах. Им принесли огромное блюдо сдобных булок и привели целый выводок маленьких детей. Все это время хор, тоже где-то припрятанный, распевал что-то заунывное. Длилась служба бесконечно долго. В одиннадцать, когда мы пришли, она уже была в самом разгаре, а в 12.30, когда уходили, конца еще не было видно. Собравшиеся – в основном изгнанные из России великие князья и странного вида жалкие женщины, якобы любовницы императора, – молились с большим чувством. Запомнился бедный старик в изношенной офицерской шинели. <…>
Понедельник, 30 июня 1924 года
Убили с Аластером уйму времени на магазины, пошли к архитекторам[85], где были с нами очень милы. Обедали в «Превитали», взяли в долг 1 фунт у Чепмен-энд-Холла[86], а во второй половине дня нас занесло на Выставку империи в Уэмбли[87]. Отправились во Дворец искусств, где сначала погрузились в нескончаемый кошмар колониальной живописи, но потом, выбравшись из него, попали в залы, обставленные прелестной старинной мебелью. Зал сороковых годов прошлого века обставляли преподаватели Аластера. Лучшим же, по-моему,
Приятель И.Во по Оксфорду Джон Сатро (1903–1985) основал «Оксфордский железнодорожный клуб» – поезда с фешенебельными вагонами-ресторанами. С «подачи» Сатро Во писал киносценарии для кинорежиссера и продюсера Александра Корда (1893–1956).
Брайен Ховард – знакомый И.Во по Оксфорду; член Буллингтонского клуба; пьяница, гомосексуалист.
Аластер Грэм – ближайший оксфордский друг И.Во; в доме .Грэма в Барфорде писался роман «Упадок и разрушение».
Рэдли-колледж – мужская привилегированная частная школа в графстве Оксфордшир; основана в 1847 г.
Аллюзия на часто повторяющуюся фразу из дневников чиновника Морского ведомства Сэмюэля Пипса (1630–1703), в которых живо и ярко описаны нравы Реставрации (см. С. Пипс. Домой, ужинать и в постель. Из дневника. М.: Текст, 2001; 2010).
Имеется в виду Бартлеттская школа архитектуры, где в это время учился Аластер Грэм.
Так И.Во называл отца, работавшего в этом издательстве.
В лондонском районе Уэмбли, где теперь находится олимпийский стадион, в 20-е годы располагалась Выставка достижений доминионов и колоний Великобритании.
