красноватые звезды. Гуськов печально и стыдливо чуть заметно улыбался, как будто ему неловко было глядеть мне в глаза после своего признания. Он выпил еще рюмку водки и ел жадно, выскребая кастрюльку.
– Да, для вас всё-таки облегчение, – сказал я ему, чтобы сказать что-нибудь, – ваше знакомство с адъютантом: он, я слышал, очень хороший человек.
– Да, – отвечал разжалованный, – он добрый человек, но он не может быть другим, не может быть человеком, с его образованьем и нельзя требовать. – Он вдруг как будто покраснел. – Вы заметили его грубые шутки нынче о секрете, – и Гуськов, несмотря на то, что я несколько раз старался замять разговор, стал оправдываться передо мной и доказывать, что он не убежал из секрета и что он не трус, как это хотели дать заметить адъютант и Ш.
– Как я говорил вам, – продолжал он, обтирая руки о полушубок, – такие люди не могут быть деликатны с человеком – солдатом и у которого мало денег; это свыше их сил. И вот последнее время, как я пять месяцев уж почему-то ничего не получаю от сестры, я заметил, как они переменились ко мне. Этот полушубок, который я купил у солдата и который не греет, потому что весь вытерт (при этом он показал мне голую полу), не внушает ему сострадания или уважения к несчастью, а презрение, которое он не в состоянии скрывать. Какая бы ни была моя нужда, как теперь, что мне есть нечего, кроме солдатской каши, и носить нечего, – продолжал он потупившись, наливая себе еще рюмку водки, – он не догадается предложить мне денег взаймы, зная наверно, что я отдам ему, а ждет, чтобы я в моем положении обратился к нему. А вы понимаете, каково это мне и с ним. Вам бы, например, я прямо сказал – vous êtes au-dessus de cela; mon cher, je n’ai pas le sou.59 И знаете, – сказал он, вдруг отчаянно взглядывая мне в глаза, – вам я прямо говорю, я теперь в ужасном положении: pouvez vous me prêter
10 roubles argent?60 Сестра должна мне прислать по следующей почте et mon père…61
– Ах, я очень рад, – сказал я, тогда как, напротив, мне было больно и досадно, особенно потому, что, накануне проигравшись в карты, у меня у самого оставалось только рублей пять с чем-то у Никиты. – Сейчас, – сказал я, вставая, – я пойду возьму в палатке.
– Нет, после, ne vous dérangez pas.62
Однако, не слушая его, я пролез в застегнутую палатку, где стояла моя постель и спал капитан. – Алексей Иваныч, дайте мне пожалуйста 10 р. до рационов, – сказал я капитану, расталкивая его.
– Что, опять продулись? а еще вчера хотели не играть больше, – спросонков проговорил капитан.
– Нет, я не играл, а нужно, дайте пожалуйста.
– Макатюк! – закричал капитан своему денщику, – достань шкатулку с деньгами и подай сюда.
– Тише, тише, – заговорил я, слушая за палаткой мерные шаги Гуськова.
– Что? отчего тише?
– Это этот разжалованный просил у меня взаймы. Он тут!
– Вот знал бы, так не дал, – заметил капитан, – я про него слыхал – первый пакостник
[вы выше этого; дорогой мой, у меня нет ни гроша.]
[можете вы одолжить мне 10 рублей серебром?]
[и мой отец…]
[не беспокойтесь.]
