письмами, – немного грубовато ответил я. – И хочу выяснить все, что меня интересует. Только потом я смогу вам их отдать, так сказать, обратно.
Она раскрыла дверь и сделала шаг назад.
– Проходите, – спокойно произнесла девушка, будто была уверена, что если я и решусь вернуть письма, то ей придется рассказать о них все.
На ней были темные джинсы и белая футболка с какими-то надписями. По дому она ходила босиком. Квартира была маленькой, однокомнатной, прекрасно отремонтированной, с новой мебелью. Повсюду в прихожей были маленькие безделушки вроде фарфоровых слоников и гравированных картинок с осенними пейзажами. Потолки высокие, я слышал эхо от своего же шороха и своих слов. На стене в рамке под стеклом висела небольшая бабочка. Было темно, и я толком так и не разглядел ее. Пока я снимал обувь и скидывал куртку, девушка торопливо закрыла дверь в комнату, очевидно не желая, чтобы я, гость явно нежданный, стал свидетелем беспорядка.
Мы прошли на кухню – крошечную, но уютную. На столике рядом с плитой стояла стеклянная кастрюля, а за ней в рамке фотография – моя новая знакомая рядом с немного грузным мужчиной и улыбающейся худенькой, коротко подстриженной женщиной. «Родители», – догадался я, взглянув на нее почти в упор. Она сидела рядом и, очевидно, уже приготовилась отвечать на мои вопросы.
– Зачем вам это все?
– Что именно? – не понял я.
– Знать всю нашу семейную историю? Зачем?
– Просто хочу проверить свои догадки, те гипотезы, которые я построил, пока читал письма. Знаете, все-таки хочется убедиться в своем умении разбираться в людях, – не без гордости заявил я.
Она несколько смутилась. Это было видно по ее рукам. Она перебирала пальцами быстро и нервно, а, заметив, что за этим наблюдаю я, просто сжала руки в кулаки. У нее были голубые глаза, светлые, чуть вьющиеся волосы и нос, слегка вздернутый кверху.
– И что вы там накопали? Как Шерлок Холмс, ей богу. Неужели из этих писем можно сделать какие-то выводы? Понять, кто и кому их написал?
Сомневаюсь.
– Ну, и зря, – невозмутимо ответил я, держа на коленях сумку, на дне которой, вложенные в какую-то из моих тетрадей с конспектами лежали письма в конверте.
Не скрывая своей гордости за построенные и логичные, как мне казалось умозаключения, я изложил свою версию. Девушка удивленно слушала. Когда я закончил, она улыбнулась и спросила:
– Чаю хотите? Да, вижу, что хотите, тем более что разговор предстоит долгий, – она встала и спокойно стала набирать воду в чайник. – Видите, я же говорила, что ничего вы не знаете и не понимаете из истории нашей семьи.
– Неужели я совсем не прав?
– Совсем не правы.
– А то, что они расстались? – почему-то мне казалось, что это место в моей гипотезе самое очевидное.
– И с этим тоже, – она вновь села напротив меня, облокотилась на стол и подперла голову руками. – Все
