категория ответственности. Я ведь знаю, как дорожишь ты своим домом. Сыновьями своими. А я – столько зла тебе причинил. И – не могу, не имею права дальше ломать твою жизнь.
Он прервался, теряясь от непонятной ее усмешки.
– Опомнился! Глупый ты все-таки, Андрюшка. Ты уж два года как сломал и – не заметил. Как раз хотела сказать – я ухожу от мужа.
– Уходишь?! – Андрей растерялся. – А дети? Сама рассказывала – отец-то он прекрасный.
– Я не стану мешать им видеться. Потом, когда он смирится, может, будет приходить к нам.
– К нам?! Ты сказала, к нам?
– Да. Как мы мечтали.
– И – твой муж, он что? Знает?
– Скажу сегодня.
Даже в полутьме ощущалась счастливая улыбка решившейся женщины.
Валентина в свою очередь ощутила наконец в нем неясное беспокойство и встревожилась:
– Что-то не так, Андрюшенька? Ведь ты сам столько уговаривал.
– Уговаривал, – тяжело – и чтоб видела, что тяжело, – подтвердил он. – Я б и сейчас. Не уговаривал. Умолял бы! На руки взял бы и…
Он задохнулся от чувства.
– Но тогда…Я чего-то не понимаю. Это из-за твоего назначения?
– Ну вот, и ты туда же! – раздраженный, он отстранился.
– Но – что тогда?
– Знаешь, я вчера вечером пришел домой. Котька не спит. Раскрылся. Мокрый, растрепанный. Я его к себе прижал и… так он обхватил. За сердце! Поймешь ли?
– Понятно, – из ниоткуда подтвердил Валин голос.
– Ну, как он без меня? Знаешь же сама, что из него супружница моя вырастит.
– Стало быть, все по-прежнему! – Валентина сдержала тяжкий вздох. Всполошилась. – По-прежнему, да? Что молчишь, Андрюша?
– Валечка!
– Не смей! – пальцами она сдавила его губы. – Не говори ничего. Не спеши. Я сама. Мы просто переждем. Пусть сперва тебя назначат.
– Да что ты в самом деле с ерундой этой?!
– И пусть. Это нужно, Андрюша. Просто сам пока не понимаешь, но тебе без этого нельзя. Без этого – застой. И – не спорь! А я подожду.
Она вслушалась в его отчужденное молчание.
– Ну, хочешь, мы долго-долго встречаться не будем? Аж, – задохнулась, – целый месяц! А потом, если ты скажешь, что – совсем, тогда и – совсем. Хорошо, да?! Так да?
– Да, – выдохнул Андрей, понимая, что порвать с ней здесь же, раз и навсегда, не хватит в нем ни жестокости, ни решимости.
– Подождем, – пробормотала она.
В милом, с оспинками лице ее, всего за пять минут до того переполненном счастьем, проступила такая безысходность, что Андрея заколотило. Да стоит ли что-то в этой жизни таких жертв? Ведь никто и никогда не будет любить его так. И ничего потом не вернешь! Все решается в мгновение: обхватить ее, вжать в себя и – больше не выпускать.
Он заколебался.
Истошный, откуда-то из самых глубин морга вопль разорвал минорную тишину.
–
