style="font-size:15px;"> – Нтъ, мы здсъ, Валерьянъ Николаевичъ, посидимъ, – сказала она, тяжело, радостно вздыхая и глядя ему прямо, прямо въ глаза своими кроткими двственными, любящими глазами.
Бываетъ въ сношеніяхъ съ любимымъ человкомъ одна минута, одно положеніе, въ которомъ особенно и лучше и дороже всего представляется этотъ человкъ. Такой минутой была эта для Валерьяна. Когда онъ вспоминалъ Катюшу, то изъ всхъ положеній, въ которыхъ онъ видлъ ее, эта минута застилала вс другія. Черная гладкая головка, блое платье съ складками, такъ двственно охватывающее ея стройный станъ, и эти нжные глаза, и этотъ румянецъ, и на всемъ ея существ дв главныя черты – чистоты, двственности и любви не только къ нему, но любви ко всмъ, къ людямъ, – любовь благоволенія.
Валерьянъ отстоялъ и позднюю обдню и вернулся домой, какъ похалъ, одинъ верхомъ.
Въ этотъ день вечеромъ Валерьянъ встртилъ Катюшу въ коридор и остановилъ ее. Она засмялась и хотла убжать, но онъ обнялъ ее и протянулъ къ ней губы. Она, не дожидаясь его, сама поцловала его и убжала13. Въ этотъ день рано легли спать, и Валерьянъ больше не видалъ Катюшу.
На другой день14 случилось, что къ тетушкамъ пріхали гости, которыхъ надо было помстить въ комнату, занятую Валерьяномъ, и Катюша пошла убирать эту комнату. Валерьянъ взошелъ въ комнату, когда она была одна въ ней. Они улыбнулись другъ другу. Онъ подошелъ къ ней и почувствовалъ, что надо длать что то. Длать надо было то, чтобы обнять ее. И онъ обнялъ ее; губы ихъ слились въ поцлуй. «Но потомъ что?» спрашивалъ онъ себя. Еще что то надо длать. И онъ сталъ длать, сталъ прижимать ее къ себ. И новое, страшно сильное чувство овладло имъ, и онъ чувствовалъ, что овладваетъ и ею. Онъ понялъ, какое это было чувство. Онъ, не выпуская ее изъ своихъ объятій, посадилъ ее на постель, но, услыхавъ шумъ въ коридор, сказалъ:
– Я приду къ теб ночью. Ты вдь одна.
– Нтъ, нтъ, нтъ, ни за что, – говорила она, но только устами.
Матрена Павловна вошла въ комнату и, замтивъ ихъ лица, насупилась и выслала Катюшу.
– Я сама сдлаю.
Валерьянъ видлъ по выраженію лица Матрены Павловны, что онъ длаетъ нехорошо, да онъ и такъ зналъ это, но чувство, новое чувство, выпроставшееся изъ за прежняго чувства любви, овладло имъ. Онъ не боялся этаго чувства, онъ зналъ, чтò надо длать для удовлетворенія этаго чувства, и не считалъ дурнымъ то, чтò надо было длать, и отдался этому чувству воображеніемъ, и чувство овладло
