name="font_palatino_linotype">ѣла его, не оглядываясь на него. Онъ видлъ это, когда близко мимо нее проходилъ въ алтарь. Ему нечего было сказать ей, но онъ придумалъ и сказалъ, проходя мимо нея: «Тетушка сказала, что она будетъ разгавливаться посл поздней обдни». Молодая кровь залила все милое лицо, и черные глазки, смясь и радуясь, взглянули на Валерьяна.
– Слушаю-съ, – только сказала она.
Посл ранней обдни и христосованія съ священникомъ началось взаимное христосованье.12 Валерьянъ шелъ въ своемъ мундир, постукивая новыми лаковыми сапогами по каменнымъ плитамъ, мимо. Онъ шелъ къ священнику на промежутокъ[?] между ранней и поздней. Народъ разступался передъ нимъ и кланялся. Онъ шелъ и чувствовалъ себя отъ безсонной ли ночи, отъ праздника ли, отъ любви ли къ Катюш особенно возбужденнымъ и счастливымъ. Кто узнавалъ его, кто спрашивалъ: «кто это?» На выход изъ церкви среди нищихъ, которымъ Валерьянъ раздалъ денегъ, онъ увидалъ Катюшу съ Матреной Павловной. Они стояли съ бока крыльца и что то увязывали. Солнце уж встало и ярко свтило по лужамъ и снгу. Пестрый народъ прислъ на могилкахъ. Старикъ кондитеръ Марьи Ивановны остановилъ его, похристосовался, и его жена старушка, и дали ему яйцо. Тутъ же подошелъ молодой мужикъ, очевидно найдя, что лестно похристосоваться съ офицеромъ бариномъ.
– Христосъ воскресъ? – сказалъ онъ и, придвинувшись къ Валерьяну такъ, что сильно запахло сукномъ мужицкимъ и дегтемъ, три раза поцловалъ Валерьяна въ самую середину губъ своими крпкими, свжими губами. Въ ту самую минуту, какъ он поцловался съ этимъ мужикомъ и бралъ отъ него темновыкрашенное яйцо, Валерьянъ взглянулъ на Катюшу и встртился съ ней глазами. Она опять покраснла и что то стала говорить Матрен Павловн. «Да отчего же нтъ?» – подумалъ Валерьянъ и направился къ ней.
– Христосъ воскресъ, Матрена Павловна? – сказалъ онъ.
– Воистин, – отвчала Матрена Павловна, обтирая ротъ платочкомъ. – Чтожъ, все кончили?
Минутку онъ поколебался; потомъ самъ вспыхнулъ и въ туже минуту приблизился къ Катюш.
– Христосъ воскресъ, Катюша? – сказалъ онъ.
– Воистин воскресъ, – сказала она и, вытянувъ шею, подвинулась къ нему, блестя своими, какъ мокрая смородина, блестящими черными глазами.
Они поцловались два раза, и она какъ будто не хотла больше.
– Чтожъ? – сказалъ онъ.
Она вспыхнула и поцловала 3-й разъ.
– Вы не пойдете къ священнику? – спросилъ Валерьянъ.
– Нтъ, мы здсъ, Валерьянъ Николаевичъ, посидимъ, – сказала она, тяжело, радостно вздыхая и глядя ему прямо, прямо въ глаза своими кроткими двственными, любящими глазами.
Бываетъ
