въ которомъ онъ имлъ успхъ. Потомъ, когда въ этомъ свт онъ пересталъ играть роль, когда все, что льстило ему, стало привычнымъ, онъ сдлалъ свой послдній coup de tête, какъ говорила мать, вышелъ въ отставку и похалъ въ Италію заниматься живописью, которой занимался какъ дилетантъ и къ которой ему говорили, что онъ иметъ способности. Но посл 2-хъ лтъ занятій живописью217 онъ почувствовалъ, что живопись не можетъ заполнить его жизнь, онъ вернулся въ Россію и жилъ съ матерью, ничмъ не занимаясь, участвуя въ земств и дворянскихъ выборахъ. Нсколько разъ онъ примревался жениться, но всякій разъ чувствовалъ недостатокъ того неудержимаго влеченія, которое превозмогаетъ вс препятствія, и оставался всмъ недовольнымъ, почти все и всхъ осуждающимъ, умнымъ, образованнымъ 32-лтнимъ холостякомъ. Онъ и самъ думалъ, что онъ презираетъ людей. Въ сущности же, въ глубин души, онъ презиралъ себя. И недовольство людьми, которое онъ высказывалъ, было затаенное недовольство собой, котораго онъ не умлъ и не хотлъ себ высказать.
* № 55 (рук. № 20).
Глава 29.
Неожиданно строгій приговоръ не особенно поразилъ Маслову – во-первыхъ, потому, что посл семи мсяцевъ острога и общенія съ подслдственными и каторжными сама каторга уже не представлялась столь ужасной, какъ прежде; во-вторыхъ, потому, что Маслова давно уже жила только ближайшимъ будущимъ, не вспоминая того, что было прежде и не думая о томъ, что будетъ впереди, въ третьихъ же, и главное, приговоръ мало поразилъ ее потому, что она въ то время, какъ онъ былъ ей объявленъ, была очень голодна.
Теперь, какъ говорятъ, устроено въ нкоторыхъ судахъ такъ, что подсудимыхъ и конвойныхъ кормятъ въ суд, но въ то время и въ томъ суд этого не было, и Маслова, напившись чаю въ острог въ 6 часовъ утра, почувствовала голодъ уже вскор посл привода въ судъ; когда же во время перерыва засданія конвойные, сидя около нея, закусывали хлбомъ и крутыми яйцами, у нея ротъ наполнился слюной, такъ ей захотлось сть, но попросить у нихъ было совстно. Когда же къ ней пришелъ ея защитникъ, спрашивая ее, гд именно купецъ подарилъ ей перстень, ей такъ хотлось сть, что она, не отвчая на вопросъ, робко попросила дать ей 20 копекъ, чтобы купить булку. Защитникъ поискалъ въ карман, но у него не было меньше трехъ рублей, а это было много. Онъ общалъ размнять и принести ей и, распросивъ о томъ, что считалъ нужнымъ, и занявшись дломъ, забылъ о ней. Тогда она обратилась съ просьбой къ прохаживавшему мимо нея съ гусиной шеей и головой на бочекъ раболпному въ суд судебному
