десять дней. Я встану. Мои Тимор и Обстинар. Твои, Джофал, как ты и хотел – Касаду и, если захочешь, Махру.
– Это хорошо, – расплылся в широкой улыбке Джофал. – Не люблю я эти горные крепостенки.
– Встретимся у Аббуту в начале осени, – в изнеможении закрыл глаза Слагсмал и, прежде чем задышать тяжело, но ровно, добавил: – Или раньше. Но я встану через десять дней. Пусть лекари стараются.
Ути и Джофал повернулись к согнувшемуся в поклоне, зажавшему в руке истрепанный пергамент Алиусу.
– Я все сделаю, – зачастил лаэт. – Вот, тут я уже составил все снадобья… Но десять дней… Это мало. Мало, но можно, – еще быстрее начал говорить Алиус, словно испугался сдвинутых бровей Джофала, к тому же захлюпал опухшим носом, из которого снова пошла кровь. – Можно. Тогда я… Аксилла! – словно в отчаянии он повернулся к застывшей среди лекарок Фламме. – Ты мне поможешь. Нужен пепел! Белый пепел с кровью и пыльцой тысячелистника. Но без тлена. Я различу кровь, но пыльцу только ты. И охрану! Двоих крепких воинов. Или троих. И снять эти камни с ног. Надо бы еще мешки с гнилью отнести в развалины, чтобы не оскорблять обоняние правителя Слагсмала, правителя Джофала и правительницы Ути.
– Шестерых лучших воинов из моей охраны, – отрезал Джофал. – Камни – не снимать. Мешки они унесут. Но уж будь готов, лекарь, заплатить потом за все. Если не поднимешь моего друга и брата Слагсмала за полторы недели!
– Я понимаю, – склонился в низком поклоне Алиус.
…Они ковыляли вниз по склону, Фламма, опираясь на свою палку, тащила жестяное ведро, Алиус нес свой уменьшившийся, но все еще большой камень, и цепи звенели при каждом шаге. Перед ними в лиге вздымались обугленные развалины Шуманзы. За лекарями шли шестеро молодых свеев, каждый из которых был едва ли не на голову выше лаэта. Свеи тащили издающие смрад мешки, но, судя по их лицам, рассчитывали на то, что рано или поздно так же понесут мешки с порубленными телами рабов, ковыляющих перед ними.
– И все-таки ты склонился перед ним, – заметила Фламма.
– Считай, что я склонился перед нашим ребенком, – ответил ей Алиус.
– Ты веришь, что Слагсмала можно поднять за десять дней? – спросила Фламма.
– Поднять – это же не посадить на лошадь, – вздохнул Алиус. – Но если они будут делать то, что я написал в пергаменте, так и получится. И он пойдет на Тимор и Обстинар. На мой родной Тимор, который одновременно и родной город твоего отца… Ты считаешь, что Слагсмала следовало убить?
– Я сейчас могу думать только о нашем ребенке, – призналась Фламма. – И еще о том, что нога стерта цепью в кровь. И об этой проклятой хромоте. И о гримасе. И о том, что за нами идут шестеро великанов, которые могут перебить нас щелчками.
– Не думаю, – не согласился Алиус. – Если бы ты знала, как за пятнадцать лет из неулюжих юных лаэтов делают настоящих угодников, ты бы, наверное, пожалела этих молодцев. К счастью, твоя палка с тобой. Позволишь ею воспользоваться?
– Только потому, что живет у меня здесь, –
