не было. Работа как беременность – сама не рассосется. Поэтому Емельянов тяжело вздохнул, твердо зная, что после убийства в Треугольном переулке поедет к месту взрыва.
– А жильцов всех из дома отселили? – спросил он.
– Ну да, в санаторий Чкалова на Пролетарском бульваре. Хотя там неповрежденные квартиры есть. Но во всем доме, пока будут разбираться, отключили воду, свет, газ.
Час от часу не легче! Теперь ему предстояло ехать еще и на Пролетарский бульвар! Емельянов постучал костяшками пальцев в спину шофера. Тот был в плотной кожаной куртке, так что стук получился громким.
– Слышь, отец, понял, куда мы с тобой поедем после убийства?
Шофер буркнул в ответ что-то неразборчивое – в отличие от Емельянова, который жил интересными делами и не выносил рутины, он совсем не любил работать. Ну вот просто совсем.
Треугольный переулок, расположенный в самом центре Одессы, был одним из самых очаровательных и живописных уголков старого города. Еще не Молдаванка, но почти центр, а близость к Привозу и железнодорожному вокзалу делала этот переулок достаточно комфортабельным местом для проживания, хотя дома в нем стояли ветхие.
Емельянов знал, что именно в этом переулке родился знаменитый одесский певец Леонид Утесов, кто-то когда-то ему об этом сказал. Но Емельянов не любил музыку, певцами не интересовался и знал об Утесове лишь понаслышке, самое известное – что артист родился в Одессе, а потом уехал в Москву. Да еще, может, слышал пару песен, которые совсем не отложились в памяти. И сейчас, по дороге, он вспомнил все это только потому, что Треугольный переулок ассоциировался у него с этим артистом.
– Там бригада уже на месте работает, они сразу выехали, как только их вызвали. Соседи в милицию позвонили, – пояснил опер.
– Кто следователь?
– Сергей Ильич.
– Ну конечно! – злобно буркнул Емельянов, сцепив зубы, уже четко понимая, что сегодня явно не его день. – Пирамидону ни у кого не найдется? – не выдержал он.
– Держи, гуляка! – порывшись одной рукой в бардачке, шофер протянул Емельянову таблетки, и он засунул в рот сразу три штуки, не запивая водой.
Машина въехала в переулок, прокатила некоторое расстояние и остановилась у живописного двухэтажного домика. Шофер заглушил мотор, встал у обочины.
– Во дворе флигель, – коротко бросил парень. Емельянов вышел первым, изо всей силы хлопнув дверцей.
Глава 4
Двухэтажный флигель, явно выстроенный из досок, которые потом покрыли штукатуркой, находился в глубине двора. Протиснувшись среди деревянных палок, подпирающих веревки, на которых сушилось белье, Емельянов сразу заметил открытую дверь парадной. Поднялся по дощатой скрипучей лестнице. Молодой опер едва поспевал за ним, тяжело дыша.
– Отдельная квартира или коммуна? – бросил Емельянов, не поворачивая головы.
– Коммуна. Там еще трое соседей. Соседки
