дело есть дело, – раздались голоса, – надо работать…
Маккена вышел из кают-компании с уверенным видом и лишь за диафрагмой двери дал себе секундное расслабление: лицо его стало угрюмым, озабоченным, виноватым. Но только на секунду.
За ним разбрелись по рабочим местам и остальные.
Всё это время «Ра» дрейфовал в десяти километрах от фермы, соединявшей звёзды Оси Зла, укрытый лишь нейтридной бронёй и многослойным «пакетом» физиологической защиты. Энергополевая подпитка панциря не работала, но излучение близких звёзд он не пропускал. А для того чтобы корабль не столкнулся с острыми как бритва шипами фермы и не упал на ближайшую звезду Оси, пилотам постоянно приходилось маневрировать в ручном режиме. Этот процесс отнимал много времени и здоровья, требовал внимания, отчего пилоты менялись каждые четыре часа.
Маккена не шутил насчёт исследований Оси.
Уже через час после совещания «голем», управляемый Терёшиным, нырнул в глубины «фрактала». Место наблюдателя занял второй эксперт экспедиции Марч Кремень. Роза Линдсей чувствовала себя неважно и осталась на борту спейсера.
«Голем» уверенно прошёл сорок километров до ячейки в ферме, где на шипах висел разбитый чужой звездолёт.
Терёшин остановил аппарат. Марч какое-то время работал с аналитическим комплексом «голема», обсуждая показания счётчиков частиц и полей с инком, потом попросил пилота опуститься «ниже».
Сопровождаемый змейками молний, скользящих вдоль сплетений жил и шипов фермы, «голем» начал искать ниши и проходы, позволяющие ему двигаться в относительной безопасности. «Ракушка» чужого корабля скрылась за уступами и кружевами фермы.
Около двух часов ничего в окружающем аппарат пространстве не менялось.
Мимо проплывали гигантские, среднего размера и совсем маленькие «веточки можжевельника», узелочки «мха и лишайника», заполняя собой всё пространство. Вскоре продвижение вперёд замедлилось. Проходы становились всё уже, а шипастые конструкции всё ближе. Когда извилистый тоннель в недра фермы сузился до сотни метров, пилот остановил «голем».
– Дальше не пролезем.
– Ещё бы на пару километров, – попросил Марч.
– Что это нам даст? Здесь всё одинаковое, мох и мох. Фрактал он и в Африке фрактал.
– Растёт концентрация антипротонов. Вакуум странно «шевелится».
– Потому что тут работает другая физика.
– Физика в нашем галактическом районе везде одна и та же.
– Всё равно не понимаю, как они строили такую жуть.
– Скорее всего, это был целенаправленный процесс «кристаллизации» вакуума.
– Верю, – фыркнул Терёшин, – уже слышал не раз, но не понимаю, как это вакуум может «кристаллизоваться». Ладно, держитесь, попробуем ещё чуть-чуть протиснуться в щёлочку.
«Голем» снова двинулся вперёд по сужающемуся ходу, представлявшему собой просто одну из многочисленных
