жалость. Только не быть жалкой, думала, только не это. Он помнит ее другой… Она задрала подбородок, попыталась улыбнуться.
– Останьтесь, пожалуйста! Вы мой гость… Хотите вина?
– В день рождения пьют шампанское, – сказал Алекс. – У меня в машине…
– Я знаю, – ответила Юлия. – У меня тоже есть, я просто не смогла открыть. А вино уже было открыто.
– Сейчас откроем!
Ей показалось, в его словах прозвучало облегчение.
Шампанское с шипением ринулось из бокалов, налитых до краев, на скатерть. Юлия вскрикнула и засмеялась. Схватила бокал и залпом выпила. Шампанское тут же ударило ей в голову, и комната, покачиваясь, стала медленно вращаться вокруг своей оси. Юлия опустилась на стул, прикрыла глаза рукой. Голова была пустой и звонкой. Плакать уже не хотелось. «Недаром… пьяницы… пьют…» – промелькнуло начало какой-то мудрой мысли, которая тут же исчезла, растворилась.
– Алекс! – вдруг сказала она. – Алекс, потанцуйте со мной!
…Он вел ее осторожно, словно боялся причинить боль. Ей показалось, что он даже перестал дышать. Туфли так и остались стоять на столе. Она чувствовала под ногами мягкий ворс ковра. Нежная серебристая мелодия… любимый Женькин вальс… из какого-то старого фильма. Больше года с того самого дня… она не включала проигрыватель. И компакт так и лежал в нем…
Она вдруг обхватила Алекса обеими руками, прижалась лицом к его груди и заплакала, не стесняясь слез, бессвязно думая о том, что она все-таки плачет, хотя дала себе слово не плакать… и что плакать в присутствии другого человека не так горько, как в одиночку, потому что душа требует участия и надеется на утешение.
Алекс замер. Она почувствовала, как он напрягся. Его руки лежали на ее плечах, и Юлии казалось, что от них исходит жар, прожигающий ее насквозь.
…Юлия проснулась внезапно, словно ее толкнули. Было темно, тихо, неярко горел ночник на тумбочке около ее кровати – симпатичный, улыбающийся до ушей фарфоровый лягушонок под темно-красным мухомором, – который она никогда не включала, а держала только для красоты. Она лежала неподвижно, охваченная странным чувством нереальности. Что-то было не так… Она была одета! Она лежала в своем длинном вечернем платье, укрытая желтым шелковым покрывалом… Колье! Рука метнулась к шее… колье на месте! Как странно… Она приблизила руку к лицу – искорками вспыхнули бриллианты… отвела руку в сторону, рассматривая кольца, и вдруг едва не вскрикнула – мутная волна ужаса пронзила ее. Рядом с ней на постели лежал человек! На долю секунды ей показалось, что это Женька. Затаив дыхание, она повернула голову. Человек спал, она слышала его дыхание. Чужой человек. Юлия испытала облегчение и разочарование одновременно. Человек лежал на спине, одетый, и она, осторожно приподнявшись на локте, стала с жадным любопытством, приоткрыв рот от напряжения, рассматривать его лицо. Она вспомнила, как он пришел с цветами в обертке из фольги, и улыбнулась. Она испытывала удивительное и легкое чувство радости от того, что не спит и может рассматривать
