капитализма», молния лупит и лупит, прямо спасу нет!
А этот побывал уже в шести автомобильных авариях, к своей машине подойти боится, только с шофером. Чувствую, говорит, добром не кончится! Ладно, машина, а если самолет?
А еще один проваливается под землю, в какие-то засыпанные колодцы и шахты, которых и на карте-то ни одной нет, и старожилы их не упомнят, а его несет в нужное место – грибы он там собирает, видите ли, тысячи людей прошли, и ничего! А он раз – и готово. Провалился!
Женька, как оказалось, был из породы таких же везунчиков. Ему не валились на голову метеориты, но он умел находить клады. Чувствовал деньги, другими словами. О, деньги – это особая статья! Еще древние придумали сказку о царе Мидасе, которому достаточно было прикоснуться к любой вещи, чтобы вещь эта немедленно превратилась в золото. Женька обладал тем же даром, что и древний царь, – он делал деньги из воздуха. И в условиях экономической свободы, не стесненный никакими законами, дар его расцвел пышным цветом. Он торговал металлоломом, перегоняя составы в Европу, к немцам, или на Дальний Восток, где сбывал японцам; поставлял сухое молоко, закупленное в Германии, в Африку; торговал целебными травами, алмазами, запрещенной слоновой костью, энергоносителями. И вдруг стал очень и очень богат.
– Да, – признала однажды Ирка, – Женька твой… кто бы мог подумать! А Маратик опять без работы, очередное сокращение. В депрессии, валяется на диване. Кроссворды решает. И все время к холодильнику – туда-сюда, туда-сюда! Зла на него не хватает, лузер! Может, попросишь Женьку, а? Если ему нужен эскорт-сервис для импортных партнеров – Маратик самое то! Смокинг, бабочка, вилку с ножом грамотно держит, взгляд честный-пречестный, чистые руки, горячее сердце, такие на улице не валяются. И язык подвешен, сама знаешь – хлебом не корми, дай по… поговорить!
– Рано ушел Женька, – сказала вдруг Ирка. – Ему бы жить да жить…
Юлия закрыла лицо ладонями и заплакала.
– Не реви, – вздохнула Ирка, – не вернешь. О себе подумай лучше!
Сколько раз Юлия слышала эти слова от друзей, знакомых и полузнакомых. «Женьку не вернешь, о себе подумай!» «Крепитесь (или «мужайтесь!»), Юлия Павловна, Евгения Антоновича не вернешь, а вам жить!» Женьку не вернешь, а ей жить! Разве ей нужна жизнь без Женьки?
– Конечно, – продолжала Ирка, – с его-то сердцем… Такого ритма и здоровый не выдержал бы.
Юлии почудился упрек в словах Ирки. Она постоянно чувствовала свою вину – не уберегла! Не уберегла Женьку! Он мотался по всему свету, был одновременно во многих местах, звонил каждый день и кричал с другого конца земного шара:
– Юльця, привет! Как ты? Я тебя люблю!
– Женечка! – кричала она в ответ. – Я соскучилась! Когда ты вернешься?
Женька называл ее Юльця, или пани Юльця, ему это страшно нравилось. Нежно и смешно. Так называл ее партнер Женьки из Кракова, Януш Корчиньский – они заехали к нему на пару
