проявлений боли – и, вообще, смотрела с нежностью и без тени страха.
Я, не отрываясь, смотрел в её глаза, во взгляде которых даже в такой момент не было грязи или чего-то вульгарного. Влагалище было узким и горячим – я входил во всю длину мощными толчками; Джули постанывала и гладила мою спину.
В какой-то момент я обхватил её плечи, толчки стали чаще и быстрее, а моя хватка жёстче. Джули кричала громче, но не предпринимала никаких попыток заставить меня действовать нежнее – я целовал её в губы, в шею, и кусал, кусал…
Вскоре из меня выстрелил бурный поток, а потом сперма оказалась на её животе.
– Прости, что так быстро, – Пробормотал я, целуя её в щёку.
– Всё было отлично, – Прошептала она, – Я принесу полотенце.
Вскоре, почистив следы нашего «преступления», мы легли – я положил голову прямо меж её округлых грудей, обняв Джули двумя руками. Она обхватила меня за голову, зарывшись рукой в мои волосы. Вскоре дыхание девушки стало глубже; чуть позже я и сам провалился в сон.
Глава четвёртая: Решение императора
Именно той ночью она и пришла впервые.
Женщина.
Лет двадцати пяти, худая, кареглазая, с крупными чёрными кудрями и прямым греческим носом. Она смотрела на меня с какой-то строгостью и даже жёстко. Она была красива, но я не испытывал похоти.
– Простите, – Обратился я. Язык не поворачивался назвать её на «ты», – Вы не подскажете, как пройти к королевскому дворцу?
Мы находились в трущобах; я не знал дороги. Она молчала и продолжала смотреть. Мне становилось не по себе.
– Как Вас зовут?
Она развернулась, её длинная синяя юбка развевалась, позволяя увидеть довольно старые, стоптанные туфли.
– Мне нужна Ваша помощь! – Вдруг вскричал я.
Она не обернулась; я остался посреди покосившихся домов и пыльной дороги совершенно один.
Я проснулся в холодном поту. Восстанавливая дыхание, я понял, что ночевал с Джули и проснулся с ней же; девушка гладила меня по волосам и уже не спала.
– Завтракать будешь, Лавр?
– А?
Спросонья я не совсем понял, чьё это имя.
– Завтракать будешь? – Повторила она.
Я чуть привстал и погладил рукой рыжие волосы:
– Да, – Прохрипел я.
Джули оделась, ушла и вскоре вернулась с подносом: там были две тарелки с овсяной кашей и чай.
– Сахара нету, и каша на воде… словом… не лучшие времена…
– Почему тебя назвали в честь таверны?
Джули горько усмехнулась:
– Я дочь хозяев. Мою маму звали Джули. И бабушку звали Джули.
– Маму «звали»?
– Она рожала моего брата… Четыре года назад. Оба не выжили.
– Моя мама тоже умерла при родах, – Ответил я.
– А отец?
– Отец…
