style="font-size:15px;"> – Мне бы, братец, ружьишком одолжиться.
– Каким ружьишком? – не понял Некрасов.
– Самым что ни на есть обыкновенным. Образца 1808 года. Найдется такое?
Фельдфебель обрадованно закивал:
– А как же, ваш бродь! Сыщется, коли надо!
– Что вы задумали, господин штаб-ротмистр? – поинтересовался Гнедич, по-прежнему не покидая седла.
– Небольшой следственный эксперимент, Георгий Осипович.
– Стрелять собираетесь? – снова вмешался подъесаул, которого, в общем-то, никто ни о чем не спрашивал. – Я бы не посоветовал, ваше благородие. Больно тихо. Птицы не поют. Неладно на душе. Дозвольте, Георгий Осипович, погулять?
– Дозволяю, Никита Прохорович. Ступай с Богом, – комендант мелко перекрестил бесшумно скрывшегося в зарослях казака, и не подумавшего дожидаться одобрения. Знал шельма, за доблесть ему от начальства многое простится. Наверно, знал.
Беспокойно озираясь, Гнедич предпринял, было, робкую попытку, если не предварить затею жандармского обер-офицера, то хотя бы ее отсрочить до возвращения пластуна. И, разумеется, не преуспел. Памятуя о зароке, Данилов успокоительно сделал рукой:
– Да бросьте, Гнедич! Что может случиться? Подозреваете новый капкан хищников? Ерунда! Как часто случаются нападения на разъезды? Один раз в месяц? Не беспокойтесь, у абреков вышел положенный лимит.
– Так-то оно так, ваше благородие! Однако я убежден, что основания для опасений все же наличествуют. Видите ли, подъесаул…
– Померещилось вашему подъесаулу, померещилось! – отрезал Евгений Николаевич и, не глядя ни вправо, ни влево, прошествовал к своей кобыле. Потянул узел на свертке, и рогожка полетела наземь. В руках петербуржца оказалось облаченное в старый бушлат и списанный головной убор соломенное чучело весьма приличной работы.
Брови подпоручика поползли вверх:
– Кто этот ваш маленький друг?
– Это, Георгий Осипович, реквизит для проведения упомянутого мной эксперимента, – не без смущения ответил молодой человек.
В эту минуту из-за спин любопытствующих солдат возник фельдфебель Некрасов и с широкой улыбкой протянул жандарму ружье:
– Вот-с, ваше благородие!
– Заряжено?
– В лучшем виде!
Благодарно кивнув, Евгений Николаевич перекинул оружие через плечо, подхватил чучело-реквизит и с показной уверенностью приказал:
– Веди, Некрасов. К этому вашему Птичьему гнезду.
– Так точно! – браво откликнулся фельдфебель, не посмев поправить начальство.
– Па-па-па-па-па-па-паа… – пропыхтел под нос комендант Гнедич, смешно раздувая круглые щеки, и, по своему обыкновению, осенил уходящих крестным знамением.
Благозвучное, до некоторой степени обладающее мистическим флером, прозвание местной достопримечательности (Вороний камень – звучит!) себя совершенно не оправдало.
