Кэти начала прыгать от счастья:
– Это же новая конюшня! Спасибо, Санта!
У неё не было друзей-сверстников, ни братьев, ни сестер. Девочка еще не знала, что люди могут испытывать «одиночество», она слышала это слово по телевизору, и не до конца уловила смысл.
К тому же всегда рядом был мистер Браун. Разве это «одиночество»?
Всё чего боялась Кэти – взросления, покидать детство, которое никогда не вернется. У взрослых нет времени на игры, и вряд ли у взрослой Кэти будет время на мистера Брауна, а значит конь почувствует себя одиноко, как когда-то чувствовала себя девочка.
Почему дети должны взрослеть? Почему детство должно уходить?
Забавно задаваться вопросами, которые навсегда останутся загадкой.
Этой весной у Кэти было день рождения, задув шесть свечей на праздничном торте, она загадала оставаться такой же, никогда не взрослеть.
Ребенок дёрнул маму за сумку:
– Мам, мне нужно тебе кое-что рассказать.
Женщина со вздохом наклонилась к дочери и погладила малышку по головке:
– Детка, давай чуть позже. Иди высматривать поезд. Дорогая, не забывай, это почетная миссия.
Кэти кивнула и мелкими шажками направилась к середине платформы, обходя зигзагами прохожих.
Её пугали поезда; их большие, горящие глаза и пронзающий скрежет колес.
Но ведь это была почетная миссия.
Она остановилась у желтой линии, на двадцать метров дальше от мамы с папой, скрестила ручки за спиной и наклонила голову.
– Нельзя выходить за эту черточку.
И остановив свой взгляд на розовых ботиночках, девочка опустила бровки. Обувь стала жертвой Нью-Йоркской слякоти, и казалось, красота их безвозвратно покинула.
Но вспомнив, что мама является волшебницей, врагом всей грязи, девочка захихикала. Ты проиграла слякоть!
Она посмотрела в сторону своей героини, поистине сильной женщины.
– Мама! – малышка запрыгала на месте и помахала родителям рукой. – Папа!
Взрослые были увлечены разговором.
Девочка повернулась на знакомый скрежет. Кэти сделала шажок вперед, всё также, не пересекая желтую черту, наклонилась корпусом, чтобы краем глаза увидеть свет.
И только хотела побежать в сторону родителей, вновь дернуть маму за сумку, как вдруг, с чьей-то помощью полетела вниз.
В одну секунду с девичьим криком, лобовое стекло поезда украсили пятна алой крови.
Раздался громкий визг.
Люди собирались у проклятой платформы, глядели вниз, с уст вылетало ох и ах.
Некоторые тут же отворачивались, другие бились в истерике.
Маленькое тело приняло неестественную форму, растекаясь по рельсам, быстрее крови. Под грудой тяжелой конструкции осталась ножка и половина всей плоти, если конечно мясо не превратилось
