Боня требует только своего, и чужого ему не надо, и к нам он относится, как правильный фраер, а такое уважать надо, Чалый.
– Я и уважаю, иначе бы не пришел к тебе, а по крайней мере, хотя бы воздержался на сходке.
– Мое уважение твоему решению, Чалый, вот только вчетвером мы все равно там ничего не решим.
– Ну это еще как сказать, Шелех, наши три голоса тоже много значат, и потом, мне Бурят звонил, он более, чем наслышан про Боню.
– Сказал, что его голос в нашу пользу.
– Я знаю, что Бурят недолюбливает Пивня, он и тогда, когда его над нами выбрали, против был.
– Я помню об этом, Шелех, и мы с тобой прекрасно знаем из-за чего у них такие разногласия.
– Что ж, тогда пойдем на сходняк, а там будь, что будет.
– Шелех, я к Боне полечу, тебе нельзя пока к нему, перетру всю эту тему.
– Добро, братан, лети, я Саже отзвонюсь.
– Не надо, я уже поставил в известность Лошака.
…Наумыч встречался с Германом в том самом кабинете, где когда-то бывал и Отшельник.
– Что Наумыч ты не весел, что головушку повесил, слышал я краем уха, ты с криминалом решил пободаться?
– Я этому не удивлен, Герман, что ты уже в курсе, Уваров тоже знает?
– Э, нет, Наумыч, ему это ни к чему, ты же знаешь к кому он с этим пойдет, а оно нам надо?
– И то верно, не надо.
– Стало быть ты не веришь в то, что Боне может сам эту проблему решить?
– Верю, вот только во что это ему обойдется, а у него три дамы на сносях, вот-вот рожать должны.
– Значит допускаешь все же войну?
– Допускаю.
– И что решил?
– Пока не знаю, по обстоятельствам.
– Что ж, это правильно, от меня, что надо?
– Возьми под опеку Шелеха, Кузему, Чалого и Гриню.
– Возьму, дальше что?
– По обстоятельствам, Герман, по обстоятельствам.
– Я так полагаю, что Симонов с Романовым уже своих здесь активизировали, да и китаец без внимания такое не оставит.
– Правильно полагаешь, считаю, что Ли уже опередил разведчиков.
– Заманчивая ситуация складывается Наумыч, ты не находишь?
– Даже и не думай об этом Герман, вот тогда мы точно Боне подставим.
– Да я и не думаю, так, померещилось.
…Спросоня не мог понять, что кричит мне Верона.
Эмили и испанки смотрели куда-то вперед.
Наконец дошел смысл ее крика.
– Паша… Паша… Пал Василич… человек за бортом.
Я вскочил с дивана и ринулся к штурвалу.
Впереди, в кабельтове от яхты на волнах мелькал ярко-оранжевый надувной матрац, а на нем почти голый человек.
Матрац то поднимался на гребне волны, то исчезал между волн.
– Эмили быстро к штурвалу.
– Верона с кокпита
