style="font-size:15px;"> – Ну, давайте выкладывайте, я должна посмотреть, что у вас там. Сейчас такое сложное время, сами понимаете. Ить не только взрывчатку можно подложить, но и отравленные продухты притащить. И не обязательно вы это можете сделать. Это может сделать и тот, кто резал этого теленка и даже тот, кто его кормил. Вы решились бы поручиться, что эти люди – честные люди и не питают к Дмитрию Алексеевичу никаких враждебных чуйств? Если можете – говорите, я поверю вам, если нет, то забирайте свои дары обратно, они нам не очень—то и нужны. Наши собаки сыты, они это мясо навряд ли есть будут, так что я право не знаю, что с этим скарбом делать? А откуда вы? скажите!
– Из Апши. Нет, из Апшицы.
– Как это так: Фига – здесь, Фига—там.
– Прошу простить: не Фига, а Фигаро. Дело в том, что в Апше я живу, а в Апшице я работаю. Все село приходило, умоляло меня дать согласие баллотироваться в председатели. Я такое согласие дал и теперь я – председатель, своего рода тоже не совсем того… маленький человек, как думают некоторые.
– А что у вас в той сумке, что за отрава оттуда сочится, ну —кося, откройте енту сумку!
– Да там…
– Откройте, я сказала. Эй, Бабурин, ко мне, живо!
Большая жирная собака лениво поднялась, подошла к хозяйке и подняла морду.
– Нюхай, что там?
Собака понюхала, вильнула хвостом и отошла на прежнее место. Марунька облегченно вздохнула. Теперь она сама бросилась открывать сумку.
– Ха—ха—ха! Битое стекло в сметане. Я многое в жизни видела, а такого еще не приходилось. Да вы что нам суете, голубчик? Я сегодня же доложу мужу о вашем неблаговидном поступке. Вы думаете, что наши собаки будут эту сметану хлебать? Да никогда в жизни! А если бы служанка, то есть я хочу сказать, домработница, позарилась бы на эту сметану, – что тогда? Ну, я этого Ватраленко— Надраленко надеру: он с полгода у меня во дворе не появится. Прохвост он, вот он кто. Короче все, уезжайте! вместе со своим битым стеклом.
– Но, Мария Петровна! Позвольте!
– Нет, не позволю. Зачем тащить в дом великого человека всякую рунду, типа битого стекла в сметане? Эй, Ромка, позвони отцу на работу. Тут фулиган из какой—то Апшицы битое стекло в сметане притащил. Убивец проклятый, ураг народа, ишь чего замыслил!
– Мария Петровна! Я, я уезжаю, не звоните только, умоляю вас. Мы друзья с вашим мужем и не надо вам звонить, я от души, честное слово. Я не виноват, что дорога такая плохая, машиной подбрасывало, и банки побились. У меня дома все были целы, клянусь вам, вот вам крест – Лимон перекрестился— я от всей души. А мясо, ну это просто прелесть. Хотите, я кусочек сырого съем, ради того только, чтоб вы убедились, что мясо высшего качества. У его, у этого мяса особый запах, сам Кучма взял бы такое мясо, да далеко ехать.
– Фи, далеко! каких-то восемьдесят километров.
– Восемьсот километров, Мария Петровна! вы что, того?
– Ах
