style="font-size:15px;"> – Я об этом подумаю, прощай!
Недосягайко резко развернулась на сто восемьдесят, пхнула ногой дверь и выскочила в приемную.
– Ну что, все обошлось? – спросила секретарь Дискалюка, закрывая дверь.
– Леся! Об этом, о том, что эта женщина здесь была и тем более поскользнулась и упала, никому ни слова, хорошо? Ты поняла меня?
– Разумеется. А как же! Хорошо, что Мавзолей Ревдитович не заходил.
15
Второе крупное поражение потерпел Дмитрий Алексеевич, и это было настолько несправедливо и так незаслуженно, что просто трудно объяснить, как так, такой великий человек может попасть в нежелательную ситуацию, из которой он не сможет выбраться даже с помощью милиции. И сейчас спина у него ныла, и сидеть было больно. А что он мог сделать, как защититься? Да эта Недосягайко могла поднять хай на всю округу, а потом попробуй, отмойся от грязи, которой тебя все время поливают.
Он насупился, сжал кулаки, а потом со всей силой навалился на кнопку вызова. Вбежала перепуганная секретарша.
– Всех замов ко мне, срочно!
– Слушаюсь!
Через пять минут кабинет «президента» наполнился народом. Дмитрий Алексеевич никому не улыбнулся, никому не пожал руку и не спешил предложить своим замам и помощникам занять кресла. Какой—то тревожный холодок пробежал по спине каждого, а госпожа Дурнишак дважды чихнула в платок, и тут же была измерена уничтожающим взглядом.
– Простите, – попросила она тихо, продолжая стоять.
– Давайте, начнем работать, – холодно сказал Дискалюк, – садитесь, в ногах правды нет.
Загремели стулья по обеим сторонам длинного стола, участники совещания стали доставать блокноты и карандаши, но повернули головы к шефу. Добрые, преданные, полные восторга глаза светились то радостью, то тревогой, а когда шеф поднял голову, у всех веки опустились, в глазах потемнело, а у госпожи Дурнишак искры посыпались, и она вторично поневоле чихнула.
– Я..я не на совещание наше чихаю, – испуганно произнесла она. – Я, кажись, простыла немного. Вас, Дмитрий Алексеевич, так долго не было, я переживала, какое—то безразличие к себе выработалось в ваше отсутствие. Но теперь, слава Богу, вы вернулись целым и невредимым… теперь душа на месте. К завтраму и чих мой пропадет, потому что уже, я чувствую, энергия появляется.
Едва заметная улыбка скользнула по насупленному лицу Дискалюка, и он начал свою краткую речь так:
– Я не отдохнул, как следует в Крыму. Налаживал связи с руководством Крыма и директором санатория «Большевик», доказывая им, что этот санаторий надо переименовать и впредь именовать его «Вильна Украина». Крымский парламент обещал рассмотреть этот вопрос на очередной сессии в октябре месяце. Возможно, они нам сообщат результат этого решения. Но, не это главное. Главное то, что каждый день думал, а как здесь дела. Каким—то шестым чувством
