Ревдитович, миленький вы мой. Как только этот проклятый, простите, как только этот мудрый поезд с великим человеком прибудет в Рухов, я сам отправлюсь на проверку железнодорожной колеи.
Главсп Теодор Ленинович, засунув блокнот с карандашом во внутренний карман кителя, сложил руки ладошками вместе под носом, ходил за Мавзолеем Ревдитовичем, как птенец за кукушкой.
– Ладно, смилостивился Мавзолей Ревдитович, – позвоните в Ясиня, узнайте, отошел ли поезд оттуда, или все еще туда не прибыл. И самое главное, нет ли вынужденной остановки в результате поломки или расхождения рельс.
– Нет связи Мавзолей Ревдитович, – беспомощно разводил руками Главсп Ленинович.
– Тогда по рации свяжитесь! А если авария в пути, а если диверсия какая? Вы понимаете? Вы мне за Дмитрия Алексеевича отвечаете головой. Вы видите, народ стоит, волнуется?
– Мавзолей Ревдитович, дорогой! Я сам больше всех волнуюсь. Я уже раз двадцать в нулевое помещение сбегал. Это от волнения. Я знаю, что Дмитрий Алексеевич, выдающийся человек. Это по его распоряжению недалеко от вокзала соорудили нужник. Раньше, так вообще малую нужду справляли несознательные пассажиры, где угодно, чуть ли не у касс, а потому раздавались такие ароматы, не пройдешь, чтоб не чихнуть раз десять. Я боюсь, что мне понадобиться скорая помощь. О, слышите: свистит. Ну, слава Богу. Бог не забыл старого начальника станции Главспа.
Действительно, раздался жалкий свисток паровоза, который тут же был встречен аплодисментами. Поезд, его можно назвать правительственным, прибыл, заскрипел тормозами и, сотрясаясь, остановился. Из второго вагона вылупился Дискалюк. У него был вид, как у ощипанного петуха.
– Ура! – воскликнул Мавзолей Ревдитович с букетом цветов в руках.
– По—олк, си—иррна! – скомандовал начальник милиции Ватраленко.– Равнение на перед президента!
Дискалюк вылупил усталые глаза и опустил руки по швам.
– Вольно! – с трудом выдавил он из себя. – Где моя машина?
– Может, вы пешком пройдетесь, это полезно, – посоветовала главврач Жозефина Энгелиусовна. – Тиса всегда несет свежие пахучие воды.
– После Черного моря я не могу смотреть на эту Тису, – сердито буркнул Дискалюк.
– Это только первое время, уважаемый Дмитрий Алексеевич. Вы так похорошели, так похорошели, я просто любуюсь на вас, – лепетала Жозефина.
«Ах, если бы здесь, на месте этой Жозефины была Зоя, – подумал Дискалюк, направляясь к машине. – Зачем они все пришли сюда смотреть на мою усталую рожу? Я не брился уже три дня. Поездка была мучительной, я больше никуда ни за что не поеду. Лучше Рухова, нет ничего на свете».
Машина заревела и тронулась с места. От вокзала до Белого дома было сто шагов не больше.
Председатели сельских советов, измученные ожиданием своего кумира, были
