метра брони. А за ней была еще одна дверь – уже открытая, словно приглашающая их обоих внутрь очередного помещения. Но разместиться там, в крохотном шаре, вдвоем было затруднительно. Олег, конечно, был не прочь потискать мягкое девичье тело. Но не в таких же условиях – в кресле, которое присутствовало внутри шара в гордом одиночестве. Да и Маша вряд ли позволила бы лапать себя в такой вот напряженной обстановке. Она лишь заглянула внутрь, и тут же отошла, предоставив парню самому разбираться. А тот не пошел; оставил такое вот сомнительное удовольствие на потом.
Так он заявил Маше, хотя душа и тело буквально молили опуститься в это кресло, и активировать его работу, неизвестным пока способом. Но почему-то пришло знание, что делать это нужно в одиночестве, чуть ли не в интимной атмосфере. И он с внешне равнодушным лицом захлопнул (неплотно) тяжелую дверцу, и повернулся к Маше со словами:
– А не пойти ли нам поужинать? Что-то я проголодался.
Он действительно хотел поплотнее заполнить топку, какой часто представлял свой желудок – предчувствовал, что очередной «сон» займет гораздо больше времени, чем два часа.
А чтобы отвлечь немного внимание помощницы, выпалил ей прямо в лицо:
– Орнелла Мути!
– Какая Орнелла? Какая Мути?! – даже отшатнулась в испуге Маша.
– Орнелла, – повторил еще раз Олег, – актриса такая была, итальянская. Видел как-то старый фильм с ней в главной роли. «Укрощение строптивого» называется. Красота женская в ней там была – словами не описать.
– Ну, и что? – с подозрением заявила Маша.
– А то, что ты сейчас похожа на эту актрису, как две капли воды! Точнее – это она на тебя похожа! Вот.
Маша ничего не ответила; повернулась и пошла впереди Громова. Но тому хорошо было видно, как предательски заалели ушки девушки – она явно мечтательно улыбалась…
В кокон, как обозвал шарообразное помещение Олег, он полез, когда на жилом этаже общей секции уже все затихло. Маша, как ушла в свою комнату вместе с юными сполотками (если правильно их было так называть), так и не появилась.
– Даже чтобы пожелать мне спокойной ночи не выглянула, – улыбнулся Олег, глянув на дверь, которая сейчас была затянута какой-то непрозрачной пеленой.
Это сам Громов так постарался, вместо очередной тренировки своих магических возможностей. А точнее, это уже была самая настоящая работа – он создал для каждой двери такие вот амулеты, и привязал их к постояльцам. Пришлось помучиться; даже немного своего привнести в плетения, но все получилось. И еще одно плетение уже было наготове – его Громов набросил на другую дверь – ту, что вела уже в его личные покои; чтобы никто не смог помешать ему в новом исследовании. О том, что может понадобиться помощь – вот как от Маши, недавно – он запретил себе думать. И теперь Громов, зябко передернув плечами, втиснулся в такой тесный центр – именно отсюда, как решил Олег, капитан корабля и должен
