негромко:
“Негодяй! А службу знает!”
Другой же курсант схлопотал лично от Рукосуева кучу нарядов вне очереди и был лишён на месяц увольнения в город за нарушение формы одежды, а именно – за пребывание на лестничной площадке в расстёгнутой шинели и без ремня. Расстёгнутым он оказался потому, что тискал в парадной девицу, а действие это, как всякому известно, приятнее производить, имея на себе минимум амуниции. Курсант, самозабвенно отдавшийся развратному процессу, не подозревал, что особа, подхваченная им на танцах в училище, есть дочка Рукосуева. Папа, спустившийся в пижаме за почтой, обнаружил динамично развивающуюся любовную сцену. Рукосуев на мгновение остолбенел, но тут же пришёл в себя и сделал курсанту замечание за нарушение формы одежды. На дочь, одежда которой тоже была в явном беспорядке, он даже и не взглянул. Узнав в полосатом дядьке начальника строевого отдела, курсант в ужасе завопил и, забыв попросить руки девицы, кинулся вниз, не считая ступеней. Рукосуев повертел в руках оставленную на подоконнике фуражку и в служебной задумчивости поднялся домой, сопровождаемый слезливыми оправданиями дочери.
На следующий день Рукосуев, вызвал охальника, вернул фуражку и наложил взыскание, но о дочери даже не упомянул.
Из рассказанного видно, что начальник СО был человеком цельным и решительным, но сейчас даже он находился в затруднении. Дело было необычным и непонятным: в роте Жучко объявился лунатик. Курсант Тараканов каждую ночь вылезал на широкий карниз пятого этажа и, растопырив руки, совершал длительные прогулки по всему периметру здания. Редкие прохожие, завидев фигуру в тельняшке и длинных чёрных трусах, сначала принимались орать, а сообразив, что это лунатик, бежали в училище и поднимали тревогу. Но вахтенная служба боялась не только втащить Тараканова в окошко, но даже просто окликнуть, опасаясь, что, разбуженный, он непременно шлёпнется об асфальт. Вдоволь нагулявшись, Тараканов возвращался в свою койку и спал сном праведника, а наутро натурально ничего не помнил.
– Вы вот что скажите мне, доктор, – насупился Рукосуев, – вы мне ответьте, лунатик он что – псих?
– Сомнамбулизм вряд ли можно считать психическим заболеванием, – не слишком уверенно доложил Бацилла.
– А эта гадость лечится? – спросил Рукосуев, недовольный уклончивым ответом.
– Радикально, пожалуй, нет, – доктор развёл пухлыми руками.
– Тогда последний вопрос: оно заразное или нет? Я потому спрашиваю, что некоторые курсанты из роты Жучко тоже начинают бродить по карнизам, спускаться по водосточным трубам и сматываться в город, а когда возвращаются, то пытаются пройти через КПП с закрытыми глазами. Это, понятное дело, симулянты, и мы их лечим усиленными строевыми занятиями и нарядами вне очереди, но вдруг среди них уже есть настоящие лунатики, а?
Бацилла вконец перепугался и понёс такую медицинскую ахинею, что даже сам покраснел и осёкся.
– Всё понятно, –
