жемчужиной в сагах рагорцев.
Дик уже в вечерней темноте открыл дверь моей тюрьмы и встал в дверях, скрестив руки, скептически оглядел меня с ног до головы: как такая тщедушная особа могла причинить столько несчастий? Я с высоты своих пятнадцати лет тоже попыталась оглядеть уже почищенного от дорожной грязи верзилу. Он хмыкнул на мою надменность:
– Ну, Рона, тебе опять повезло. Но в следующий раз меня может рядом не оказаться.
– А ты не вмешивайся!
– Да это пока не очень обременительно для меня. К тому же, я дал слово твоей матери присматривать за тобой по мере необходимости.
– Ага, и потому исчез на десять лет! Я не видела ее с тех пор, – осторожно сказала я, не зная, которую он имеет в виду – настоящую или приемную.
– Странно, что ты не спрашиваешь, как я догадался, – заметил Дик, внимательно наблюдая из-под длинных ресниц.
– О чем? – вопрос прозвучал как можно невиннее.
– А я думал, мы с тобой были друзьями, – занозил он меня упреком. – Так леди Аболан в самом деле твоя настоящая мать? Или я не той женщине дал слово?
– Вроде как рожала меня именно она, – вынуждена была я признаться. – А как ты догадался?
– Случайно увидел, как она на тебя смотрела. Так беззаветно смотрят только матери на любимых детей, когда дети их не видят. Это из-за нее я познакомился с тобой. Она была той, которая спасла меня, когда умерла моя мать. Вытащила полумертвого из выгребной ямы.
Он покосился на мою ошеломленную физиономию, усмехнулся.
– Ты не знала? Ну, так знай, пифия. Разве мог нищий оборванец, приблудный помощник конюха рассказать такой, как ты, из какого дерьма вытащен на свет? Он хотел быть для тебя принцем, этот лопоухий глупец.
– Зачем ты так о себе, Дик… Мы же были друзьями.
Дик меня словно не слышал.
– Я разыскал эту вашу деревню и замок Аболан, чтобы ее увидеть. Я проклинал ее за подаренную жизнь, Рона. Я не просил, чтобы меня спасали! А когда увидел… Она смотрела на тебя издали, так, чтобы ее не заметили. Ты играла с кормилицей, которую все считали твоей матерью…
– Я так никогда не считала, Дик! Я же…
– Да, пифия, эту истину ты знала. И молчала. Ты же умная девочка. Но леди Аболан никто не называл мамой. А я… никого так не называл. Я понял, почему она, высокородная дама, полезла в дерьмо за дохлым чужим младенцем. Знаешь, почему я не переношу вашу проклятую Лигу?
Переход был таким внезапным, что я вздрогнула. Этот Дик совсем не походил на моего друга с золотистой, вечно лохматой, как подсолнух, головой. С душой, яркой, как солнце.
Синие глаза наемника словно вылиняли от ненависти.
– Потому, что самая достойная счастья женщина была самой несчастной. У нее не было семьи, не было дома, ее лишили ребенка и даже исконного имени. Она носит имя замка Аболан, как
