в Уимбурн-Мэнор. Разве что переложила на дно сундука, когда распаковывала вещи.
Она достала пистолет и начала было его заряжать. Но стоило ей приступить к выполнению задачи, которая раньше была привычной – она проверяла спусковой механизм каждый день во время долгого пути из Сахаранпура и потом, в первый год после возвращения в Англию, – ее руки так задрожали, что она просыпала часть черного пороха на крышку сундука.
Тряслись не только руки. Катриона дрожала уже всем телом. Испытанное только что потрясение запустило в нее свои грубые пальцы, как мертвецкое опьянение, которое подкосило колени, выбивая почву из-под ног, да еще нанесло сокрушительный удар в живот. Ей пришлось бросить пистолет на крышку сундука и крепко обхватить себя руками.
Она не может позволить себе раскисать. Только не сейчас. Она поплачет позже, когда все будут в безопасности. Когда сама будет в безопасности. Когда окажется на борту корабля, за надежным прикрытием прочной двери, без посторонних глаз. Когда будет все равно.
Сделав глубокий вдох, усилием воли Катриона заставила себя сбросить напряжение беспорядочных мыслей, тяжелых предчувствий – боль, которую она станет переживать позже, когда ставки будут пониже, а не такие, как сейчас: ее жизнь или смерть.
Она выбрала платье из самой плотной ткани. Даже летом бывает дождь. Впрочем, вся ее одежда отличалась прочностью и основательностью – теплый плащ из плотной шерсти, крепкие ботинки на толстой подошве, закрытые, практичные, ничем не примечательные платья самых невзрачных и скучных тонов. Цвета ее платьев отлично годились для того, чтобы слиться со стеной, или землей, или дождем. Никаких широких элегантных рукавов или кружев. Ничего, что выделяло бы ее из толпы. Ничего, что задержало бы чей-то взгляд на ее особе, – ни малейшей заметной детали.
Но только не взгляд Томаса Джеллико. «Этот ужасный серый, – сказал он. – Вечно этот серый!» Она не предполагала, что носить скучнейший серый цвет войдет у нее в привычку. Она считала, что ей достанет осторожности и бдительности, чтобы избежать глупого постоянства.
Но это ничего. Отныне она бросит и глупость, и приверженность привычкам. Станет умной и предприимчивой. Но главное – скорость. Она будет достаточно быстра, чтобы сбежать и от Томаса Джеллико, и от того, кто в нее стрелял.
– Мисс Кейтс?
Слишком замешкалась. Стук в дверь испугал ее, вогнал в жаркий румянец осознания собственной вины. Это был спокойный голос леди Джеффри, которой надоело ждать, когда прислуга выполнит ее требование.
Катриона поспешно спрятала саквояж в недрах гардероба и подошла к двери.
– Миледи.
Сделала шаг за порог и обнаружила, что ее элегантная хозяйка взволнованно меряет шагами маленькую гостиную «детского» крыла дома. Впрочем, леди Джеффри выглядела чудесно, просто безупречно, в свежем прогулочном платье из густо-синего шелка, который подчеркивал лавандовый цвет ее глаз. Перед лицом подобного
