берега Тибра. Горожан, приветствующих кардинала, здесь уже не оказалось, но особо ретивые католики, быть может рассчитывающие на поживу, некоторое время бежали от моста
вслед за каретой, крича хвалу кардиналу, но, к их огорчению, из-за отсутствия толпы кардинал больше не выбрасывал монет.
Карета минула развалины дворца Нерона, где тиран приказал философу-стоику Сенеке, воспитавшему его и презиравшему человеческие страсти и даже смерть, в доказательство этого вскрыть себе вены.
Глядя на руины, кардинал вздохнул при мысли о мудреце, всю жизнь боровшемся
со страстями человеческими. Мысли Сенеки продолжают жить, несмотря на его бессмысленную смерть. И остался от тех языческих времён, кроме руин, лишь "мёртвый язык", латынь, на котором говорят не народы, а учёные и священнослужители другой истинной религии.
Карета приблизилась к тюремным стенам.
Ворота тюрьмы были предусмотрительно открыты, а взмыленный конь граубинденца стоял подле них.
16.
Карета, гремя железными ободьями колёс, въехала в тюремный двор, слегка покачиваясь на рессорах.
Сам начальник тюрьмы подобострастно бросился к ней, открыть дверцу и спустить
подножку.
Поддерживаемый юрким начальником тюрьмы и жирным тюремным священником, кардинал с трудом сошёл на землю.
Он с посохом направился к входу, согбенный годами, с высушенным аскетическим
лицом, на котором всё же былым огнём горели чёрные глаза старого отца Антонио.
С огромным усилием, несколько раз останавливаясь, чтобы отдышаться, поднялся кардинал Спадавелли по каменной лестнице.
Перед ним низкорослый начальник тюрьмы с остреньким лисьим лицом суетился
так угодливо, что, казалось, он сейчас бросит под ноги кардиналу свой щегольской камзол, поскольку не успел постелить для монсеньора ковра.
Около нужной камеры процессия остановилась. Монах-тюремщик, гремя ключами,
о'тпер замок.
Знаком руки кардинал отпустил всех.
Шум открываемой двери разбудил узника, прервав его сон, который на этот раз не
повторял его мучения. Ему чудилось, что в призывном грохоте открылись ворота "Города Солнца", его воплощённой Мечты.
В этом Городе не должно быть собственности, всё в нём общее. Никто не угнетает
другого, не заставляет работать на себя. Каждый обязан трудиться по четыре часа в
день, отдавая остальное время отдыху и самоусовершенствованию, наукам и искусствам. Все жители Города живут в регулярно сменяемых ими помещениях, едят общую пищу в общих трапезных. Они сами выбирают себе руководителей из числа учёных и священнослужителей. В Городе устранены причины, вызывающие зло, там нет денег, их нельзя накоплять, нет смысла иметь больше одежды, чем каждый может сносить, роскошь
