style="font-size:15px;"> Казимир сел. Потом встал. Ему показалось, что про него забыли, и стало даже как-то обидно. Но нет – в него упёрлись две пары глаз.
– Не делайте так больше, светлый князь, – сказал Лонгвиец. – Вообще не принимайте истинного облика. Здесь очень не любят драконов. Вам повезло, что вы христианин, иначе Роланд убил бы вас, не прислушиваясь к моему мнению.
– Ну что ты, Эльрик, – неубедительно возразил Роланд, – как же можно не прислушаться к твоему мнению?
– Весь вопрос в том, когда к нему прислушиваться. – Лонгвиец кивнул. – Запомните, князь, покушение на чужую душу – это преступление.
– Использование драконьей магии – это тоже преступление, – добавил Роланд.
– Надо же! – Казимир почти против воли вскинул подбородок. – А кто вы такие, позвольте узнать, чтобы диктовать мне условия и навязывать свои законы?
Он прекрасно понимал, что Роланд чуть не убил его, причём с помощью неведомого Казимиру оружия – эти их мечи, они только выглядели как мечи… Да, брюнет застал его врасплох, но Казимир понимал и то, что вдвоём Роланд и Лонгвиец могут убить его даже сейчас – когда он готов к бою.
Могут, впрочем, и не убить – ещё неизвестно, кто кого. А обращаться с собой как… как непонятно с кем позволять нельзя никому. Ни под каким предлогом.
– Мы Мечники, – ответил Лонгвиец. – Тайная надгосударственная организация, контролирующая всё, что контролируется, и убивающая всё, что не контролируется.
Он произнёс это настолько серьёзно, что Казимир даже растерялся. И если бы не усмешка Роланда, он, пожалуй, надолго задумался бы над услышанным. Роланд, однако, тут же стал серьёзным. Коротко и довольно высокомерно кивнул Казимиру и исчез. Следом за ним исчез Лонгвиец. Этот не потрудился хотя бы изобразить поклон.
Оставшись один, светлый князь Мелецкий обвёл взглядом усыпанный осколками двор, выбитые стёкла, щербины на стенах и тихо выругался. В болид было вложено много денег, очень много. Деньги превратились в стальной мусор, но это сейчас совершенно не беспокоило. Так же как не беспокоили предстоящие объяснения с Дарой по поводу произведённых взрывом разрушений. Единственное, о чём думал сейчас Казимир, – это о том, что в Саэти нашлись люди, посмевшие ему что-то запретить. И что делать с этими людьми, он пока не знал.
А Тир не проявил ни малейшего сочувствия. Пожал плечами и сказал:
– Ничего ты с ними не сделаешь.
– Почему? – скептически поинтересовался Казимир.
– Они круче, – Тир, как всегда, был чужд тактичности.
– Я ни в чём им не уступаю, – напомнил Казимир с холодком, – уж кто-кто, а ты должен об этом помнить. И если Мечникам знакомо понятие «честь», то один на один…
Он замолчал, увидев ухмылку Тира, одновременно снисходительную и недоверчивую. Эта ухмылка взбесила сильнее любых возражений.
– Что я сказал смешного? – спросил Казимир ледяным тоном. Второй раз в жизни ему по-настоящему захотелось дать Тиру в зубы. Врезать так, чтоб
